— На работе, — правдиво ответил дежурный.

— Уволить его! — сказал Бакатин находившемуся при нем кадровику и бодро проследовал в кабинет. «Я — жесткий человек», — любит говорить о себе Бакатин.

Ладно! Пора отправляться на Лубянку. Черная «татра» у подъезда укоризненно пофыркивает: заместитель председателя Столяров ездит за рулем собственных «жигулей», а мы все от привилегий отвыкнуть не можем! Черный лимузин нам подавай! Ишь, возомнивший о себе опер!

На Лубянке иду в свой большой и пустынный кабинет, дежурный С.И. Кротков передает какие-то пакеты из секретариата. Сергей Иванович находился на этом месте утром 19 августа. После совещания у Крючкова я заглянул в кабинет и попросил Кроткова снять со стены портрет Горбачева. «Пусть со стен смотрят покойники, а живые выступают по телевизору!»

До встречи еще с полчаса. Звонок: просит заглянуть председатель. Иду. Бакатин один. Спокойный и разумный разговор. О перебежчиках в Китай — оставить без внимания. Совершенно правильное решение: дезинформация производит меньшее впечатление, если ее просто проигнорировать. Логичные и интеллигентные суждения о меняющемся мире и необходимости содействовать позитивным переменам. Разговор начинает мне нравиться, и я вновь укоряю себя в предвзятости. Отношения с Соединенными Штатами надо развивать. «Абсолютно верно», — согласно киваю я. «Так вот, — продолжает Бакатин, — не стоит ли в интересах развития отношений информировать американцев о технике подслушивания, которая установлена у них в посольстве? Что мы уперлись, зачем это нужно?»

К этому вопросу я не готов, но сразу вспоминаю, что наше посольство в Вашингтоне буквально нафаршировано подслушивающими устройствами. Напоминаю об этом председателю и говорю, что, может быть, стоило бы подумать о том, чтобы эти проблемы решать на основах взаимности.

Бакатин выражает уверенность, что жить по-старому нельзя и должен же кто-то сделать первый шаг. Не успеваю ничего возразить. Гости внизу и поднимаются на четвертый этаж на лифте.

Да, опять мы должны делать первый шаг. Сколько этих первых, вторых и последующих шагов сделали Горбачев и Шеварднадзе?

Приемная битком набита журналистами, телекамерами, охраной, дежурными, помощниками. На веселое оживление строго смотрит мраморный Дзержинский, выставленный в «предбанник» из кабинета председателя. Распахивается дверь лифта, шум и гам мгновенно смолкают. Крепкое рукопожатие председателя КГБ и госсекретаря США, радостно сияющее лицо Вадима Викторовича и сдержанная улыбка Бейкера. Два переводчика: один — из союзного МИД, другой — американец, оба великолепные специалисты. Хозяин и главный гость следуют в кабинет, за ними валит толпа журналистов.

Оказия историческая. Ни американская, ни московская сторона не вспоминает, что в этом кабинете в последние годы Крючков принимал посла США Мэтлока, начальника Объединенного комитета начальников штабов генерала Пауэлла, заместителя помощника президента США Гейтса, ушедших в отставку директоров ЦРУ Колби и Тернера. Бейкер действительно здесь впервые, но, удивительно, хозяином в этом кабинете чувствует себя скорее он, а не Бакатин. Кажется, это тот редкий момент, когда Вадим Викторович забывает посмотреться в зеркало. Он в самозабвенном упоении: сам господин Бейкер, правая рука президента Буша, посещает КГБ. Мир уже никогда не будет прежним. Со стены взирает на душещипательную сцену портрет Михаила Сергеевича Горбачева. На портрете он молод, полнолиц, глаза его светятся историческим оптимизмом, он явно одобряет и посещение Бейкером КГБ, и своего верного помощника и единомышленника Вадима Викторовича Бакатина. Мы долго не могли угомониться: какая честь, какая редкая привилегия принимать в КГБ (брезгливая гримаса!) господина Бейкера. Разумеется, он должен понять, что председатель КГБ относится к своему ведомству совершенно неодобрительно. Господин Бейкер, кажется, не питает никаких сомнений на этот счет. Ему, совершенно очевидно, нравится господин Бакатин.

— О, совсем недавно я отдыхал вместе с Эдуардом Амвросиевичем Шеварднадзе, и он мне сказал…

— О, господин Шеварднадзе сказал… Это мой очень близкий друг.

— О, мы очень близки с Эдуардом Амвросиевичем, и он мне сказал, когда мы ели шашлык…

Ну что ж, раз оба собеседника числят Эдуарда Амвросиевича среди своих дорогих друзей, вопрос о взаимопонимании не возникает.

Бейкер очень дипломатично и твердо разъяснил, что России не должно быть позволено притязать на чрезмерную долю при разделе наследства бывшего СССР. Господин Бакатин дипломатично, но с энтузиазмом принял этот тезис. Помощник господина Бакатина господин Никонов, сидящий за тем же столом, одобрительно улыбнулся: Россия должна раз и навсегда расстаться с великодержавными амбициями.

Помощник председателя КГБ Никонов — прелюбопытная фигура. В отличие от советника председателя господина Калугина, он практически неизвестен публике. Вячеслав Алексеевич Никонов молод, презентабелен, гибок и вежлив. На работу в КГБ, к Бакатину, пошел волонтером. Он доктор наук, с хорошей родословной — внук Вячеслава Михайловича Молотова, несомненно превосходит своего шефа в интеллектуальном отношении и, говорят понимающие люди, является генератором его идей.

Интересно. У каждого нашего политического деятеля есть альтернативный мозг. Тот, который покоится в голове на плечах, отвечает как бы за улыбки, за вежливые протокольные фразы. Другой скрывается в головах толковых помощников. Именно в нем зарождаются и разрабатываются концепции, продумываются ответы на мировые вопросы. У Шеварднадзе такой альтернативный мозг принадлежит умнику Мамаладзе-Степанову, у Горбачева — Яковлеву и Шахназарову, у Бакатина — Никонову. Мозги в нашей стране ценят!

Беседа тем временем течет своим чередом. Господин Бакатин полностью разделяет взгляды господина Бейкера. Бейкер спокоен и вежлив, Бакатин растроган и угодлив. Мне кажется, что сегодня он долго не сможет уснуть и будет вспоминать вновь и вновь историческую беседу, глубокомысленные замечания господина Бейкера и свои находчивые слова.

Россию продают на моих глазах, с Ельциным или без Ельцина, но продают мое Отечество. Горбачев и его команда стремительно идут ко дну. Их единственная надежда на то, что американцы и главы новых государств, в одночасье возникших на теле Советского Союза, не позволят России отстоять свои исторические права. Они готовы заплатить любую цену, лишь бы их оставили в Кремле. Нет, я за Россию, я за Ельцина, если он даст хотя бы малейший шанс на сохранение нашей независимости. По крайней мере, у него есть воля…

Единственная роскошь, которую может позволить себе нищая и разоренная страна, — это, пользуясь словами Экзюпери, роскошь человеческого общения. Угодливость Бакатина на фоне спокойной, уверенной в себе вежливости Бейкера придает этой общечеловеческой ценности противный, кисловатый привкус.

Я не могу относиться к Бакатину с уважением или даже с пониманием. Он один из той когорты, которая вела нас по дороге к коммунизму и жестоко наказывала уклоняющихся. Я не могу верить этому человеку.

Визитеры уехали. «Татра» нетерпеливо урчит в каменном колодце комитетского здания, рвется на волю.