Пани Анна слегка пожала плечами, и, никак не высказав своего отношения к умозаключениям лейтенанта, скомандовала:

– Оставляю вас здесь, наверху, руководить спуском захваченных орудий. Как только закончите – вызывайте гусар и поджигайте боезапас. Я буду ждать вас у подножия башни.

Пани Анна направилась к веревочной лестнице, привычно и легко, словно грациозная кошка, заскользила по ней вниз. Лейтенант подошел к блокам, убедился, что спуск платформы идет благополучно, и принялся прилаживать длинные фитили к зарядным ящикам, стоявшим возле лафетов украденных затинных пищалей.

Фрол устало брел от темной набережной, к которой он только что причалил свою лодку, коротким путем к Крому. Он с раннего утра под парусом и на веслах обходил побережье озера, а затем поднялся по реке в Псков. Особник оценивал безопасность пути для караванов и выявлял вероятные места, где враг может протянуть цепи, установить засады. Он не то чтобы мечтал о еде и сне, поскольку все же был бойцом особой сотни, по определению не имеющим возможности расслабиться даже в мирное время, не говоря уже о военном, а просто чувствовал, что ему необходим отдых, иначе он просто упадет и не сможет выполнять никакую боевую задачу. Колокол на кремлевской башенке пробил полночь. «Время оборотней!» – почему-то подумал про себя Фрол, тут же усмехнулся над своим суеверием, но все же трижды плюнул через левое плечо.

А вот и калитка в кремлевской стене. Фрол остановился на окрик часового, вполголоса назвал пароль. Миновав калитку, он зашагал уже знакомым путем и вскоре очутился в одном из двориков Крома, отведенном лично князем Шуйским для поморских дружинников. Особник уже хотел было подняться на заднее крылечко княжеских палат, чтобы доложить о своем прибытии Разику, которого князь разместил в своих личных покоях, но почему-то передумал, резко развернулся и направился в каретный сарай, в котором располагались дружинники. Поприветствовав бойца, стоявшего на страже возле входа, Фрол отворил дверь и вошел внутрь. Кареты из сарая, естественно, были убраны. Вдоль стен бойцы соорудили лежанки, а посредине поставили большой обеденный стол. Сейчас за этим столом, ярко освещенным полудюжиной свечей и обильно заставленным всевозможной снедью явно с княжеского стола, весело пировали дружинники. Михась, сидевший лицом к входу, при виде Фрола первым вскочил, двинулся ему навстречу.

– Фролушко, наконец-то! Садись давай с нами, отведай от княжеских щедрот, вполне нами заслуженных!

– Что-то вас больно много здесь! – вместо ответа резко бросил Фрол. Где Желток?

– У князя, вместе с Разиком. Князь и остальные воеводы празднуют первый успех над неприятелем.

– Празднование победы – это хорошо, но еще слишком рано. Кто из наших на башне, при орудиях?

– На какой башне? – удивился было Михась, но потом воскликнул: – А, так ты ж не знаешь, что орудия мы утром с башни сняли и отвезли на пушечный двор. Там при орудиях Олежа с тремя бойцами, они…

– А на башне кто? – требовательно перебил Фрол.

– Как кто? – пожал плечами Михась. – Наверное, как обычно: стрельцы да затинщики.

Усталость Фрола словно рукой сняло.

– Бойцы, тревога, по коням! – буквально взревел он, и, не дожидаясь ничьей реакции на свою команду, сам выскочил из сарая, бросился к конюшне, на ходу привычно проверяя оружие.

Михась с бойцами бросились за ним, не тратя времени на вопросы и, тем более – на возражения. Они знали Фрола. Да и ни один особник в Лесном Стане не стал бы впустую выкрикивать такие команды.

Через считанные минуты кавалькада из полутора десятков всадников галопом вылетела из Крома на улицу, ведущую к южной части города.

– Скачем к валу за южной стеной, рассыпаемся вдоль него, спешиваемся, и без криков, но жестко даем команду рабочим немедленно прекратить работу, залить костры и безо всякого шума и воплей прятаться за вал! Потом бегом – крадучись! – к Свинарской башне! – на ходу, срывая голос, чтобы перекрыть грохот копыт, ставил бойцам задачу Фрол.

Встречный ветер рвал его слова на части, уносил обрывки в пустые переулки. Фрол чуть придержал коня, переместился из авангарда в середину кавалькады и, на всякий случай, еще раз прокричал свои указания. Затем пришпорил своего скакуна, вновь занял место во главе строя, рядом с Михасем.

– Фрол! – крикнул ему прямо в ухо Михась. – Ты думаешь, на Свинарскую башню будет налет?!

– Сам же говорил: в королевском войске есть отряд вервольфов! Ты бы на их месте как поступил, узнав, что ночью с некой башни по тебе лупили невиданные доселе пушки со сказочной дальнобойностью?

– Все ясно! – кивнул Михась и коротко свистнул два раза, давая команду бойцам сменить аллюр, перейти с галопа на рысь, поскольку они уже почти достигли сооружаемого вала и мчаться сломя голову впотьмах, среди куч строительного песка и бревен было опасно.

Он действительно понял, что вервольфы, вероятнее всего, произведут рейд на башню именно сегодня ночью. Ошибка Разика и его самого, Михася, не предусмотревших эту возможность, заключалась в том, что они, зная, что секретные новые пушки с башни уже сняты, на этом и успокоились, забыв, что неприятелю сей факт, разумеется, неизвестен. Поэтому враг пойдет на любой риск, желая заполучить в свои руки чудо-орудия или надеясь хотя бы осмотреть их. Если бы на башне находились дружинники Лесного Стана, у вервольфов не было бы шансов на успех. А вот стрельцов и затинщиков они могут и переиграть. И тогда, кроме урона, который вервольфы нанесут ничего не подозревающим стражам башни, они еще, не дай Бог, увидят сооружаемый за стенами крепости вал.

Михасю захотелось выругаться, но он вместо этого скомандовал бойцам рассредоточиться, и сам, на ходу соскочив с коня, побежал вверх по насыпи, вполголоса, но твердым, не терпящим возражений тоном, принялся заставлять строителей немедленно прекращать работу, тушить костры и прятаться за вал. Решительный вид дружинников и их уверенные команды возымели должное действие и на рабочих, и на руководящих строительством людей князя Шуйского. В несколько минут костры, освещавшие стройплощадку, были залиты или затоптаны, и все, кто трудился на валу, покинули его, укрывшись за противоположным от крепостной стены скатом.

Дружинники, убедившись, что оборонительные работы замаскированы, вновь собрались по свистку Михася в центре вала, и, после краткого инструктажа, проведенного Фролом, разделились на две группы и бесшумным бегом направились к крепостной стене, обходя Свинарскую башню справа и слева. Поднявшись на стрелковые галереи на вершине стены, дружинники изготовились к атаке, решив, если понадобится, штурмовать башню не снизу, через люк, наверняка заваленный диверсантами, а с гребня стены. Но вначале Фрол и Михась, командовавшие группами, приказали часовым на соседних башнях провести перекличку. Свинарская башня молчала, никто не отозвался на условный крик. Дружинники, не медля больше ни минуты, с двух сторон бросились на штурм. Фрол и Михась почти одновременно, первыми взлетели на парапет башни с крыши стрелковых галерей со взведенными пистолями в руках. Уйдя перекатом в стороны, они тут же вскочили на ноги, готовые к немедленной прицельной стрельбе, но орудийная площадка башни была пуста. На ней лежали лишь несколько неподвижных тел, да на блоке грузовой стрелы, развернутой во внешнюю сторону, еще подрагивала веревка, по которой только что спустился последний диверсант. А еще они увидели сложенные аккуратной пирамидой зарядные ящики и огонек фитиля, стремительно приближающийся к приоткрытой крышке. Фрол был ближе к зарядным ящикам, чем Михась, поэтому он одним огромным прыжком подлетел к фитилю, вырвал его из штабеля, растоптал.