– Страшно рада видеть тебя, – сказала она. – Мы с Долорес часто о тебе вспоминаем. А ты не захочешь зайти к нам на минутку? Долорес будет очень рада. Мы с ней вместе снимаем квартиру. Это рядом… пойдем… Я бы с удовольствием с тобой поболтала. Сколько мы не виделись? Наверное, год. Ты как раз ушел от своей жены, помнишь? А теперь ты живешь у Артура – чудно. Ну, как он? У него все в порядке? Я слышала, что жена у него красавица.

Убедить меня зайти и спокойно выпить большого труда не составило. Ирма вся прямо пузырилась от радости. Она всегда относилась ко мне хорошо, но не с таким уж энтузиазмом! Что это нашло на нее?

Мы поднялись по лестнице. В квартире было темно.

– Странно, – сказала Ирма. – Долорес говорила, что сегодня придет рано. Наверное, будет с минуты на минуту. Раздевайся… проходи и садись. Подожди минутку, я чего-нибудь налью.

Я сел, чувствуя себя немного ошарашенным. Давным-давно, когда я только познакомился с Артуром Реймондом, я был даже увлечен Ирмой. Когда они разошлись, у нее началась любовь с моим приятелем О'Марой, но и он, так же как Артур, не смог сделать ее счастливой. Он жаловался, что она холодна – не фригидна, но очень эгоистична. К тому времени я уже перестал обращать на нее внимание и вовсю занимался Долорес. Только однажды между нами произошло нечто интимное. Чистая случайность, мы даже не придали ей значения, и все же…

Как-то днем мы встретились на улице возле захудалой киношки. Перекинулись несколькими словами и, так как обоим нечего было делать, решили заглянуть в кино. Фильм был скучнейший, зал почти пустой. Мы бросили пальто на колени, и потом, больше от скуки и необходимости хоть какого-то человеческого контакта, наши руки встретились; так мы и сидели, глядя отсутствующими глазами на экран. Прошло какое-то время, я обнял ее свободной рукой за плечи и притянул к себе. Еще несколько минут, и она потихоньку высвободила свою руку и положила на мой член. Я не шевельнулся, мне было любопытно, что же последует дальше. Я вспомнил слова О'Мары о ее холодности и безразличии к сексу, а потому сидел неподвижно и ждал. У меня был только полустой, когда она прикоснулась ко мне. Я дал ему вырасти под ее рукой, которую она держала тоже неподвижно. Просто чуть-чуть давила на него. Но постепенно давление становилось все сильнее, потом я ощутил уверенный захват, потом сжимание и поглаживание, очень спокойное, очень нежное, словно все это она проделывала во сне, бессознательно. А когда он начал вздрагивать и вздыматься, она медленно, без всякого стеснения расстегнула ширинку, извлекла член и прихватила меня за яйца. Я по-прежнему оставался недвижим и к ней не притрагивался. У меня было какое-то извращенное желание дать ей возможность все делать самой. Я отдавался ей.

Я и сейчас помню форму ее пальцев и свои ощущения от них: они были чувствительны и искусны. Теперь она уже не смотрела на экран, а просто свернулась рядом калачиком, как котенок. Мой член, естественно, уже раскачивался во весь рост, хотя пальто все еще прикрывало его. Я наблюдал, как она окончательно сбросила пальто и вперилась в моего молодчика взглядом. Теперь она уже смело начала массировать его. Все жестче и жестче, все быстрее и быстрее.

Наконец я брызнул ей в руку.

– Прости, пожалуйста, – шепнула она и потянулась к сумочке за носовым платком.

Я позволил мягкому шелку вытереть меня и не произнес при этом ни одного слова. Не сделал попытки обнять ее. Ничего. Как будто она все это с другим проделывала, а я только наблюдал.

И лишь после того, как она попудрила лицо и убрала свои манатки обратно в сумочку, я привлек ее к себе и приклеился губами к ее губам. Потом снял пальто с ее колен, задрал ей ноги и засунул между ними свою руку. Под юбкой у нее ничего не было, и все там намокло. Я отплатил ей той же монетой. Резко, грубо. Она быстро кончила.

Мы вышли из кино, выпили по чашечке кофе с пирожным в булочной, обменялись несколькими малозначащими фразами и разошлись, словно ничего и не произошло.

– Извини, что так долго, – сказала Ирма, – хотела переодеться во что-нибудь более подходящее.

Я очнулся от грез, чтобы разглядеть прекрасное видение, вручающее мне высокий бокал. Она нарядилась в костюм японской куклы. Но едва мы уселись рядом на диване, как Ирма вскочила и устремилась в гардеробную. До меня донесся шум передвигаемых чемоданов, потом легкое восклицание, в котором слышались отчаяние и робкий призыв на помощь.

Я вскочил и побежал в гардеробную, где и нашел ее балансирующей на крышке огромного качающегося чемодана и тянущейся за чем-то на верхней полке. Я обхватил ее за ноги как раз в тот момент, когда она повернулась, чтобы спуститься вниз. Руки мои скользнули под шелковое кимоно. Она упала мне на руки, и моя ладонь угодила точно между ее ног.

Так мы и стояли, покрытые женскими тряпками, застыв в страстном объятии, когда открылась дверь и вошла Долорес. Конечно, она удивилась, застав нас в таком виде и в таком месте.

– Ну и ну, – воскликнула она с легким вздохом, – вот так встреча, да еще в таком месте!

Я отпустил Ирму, обнял Долорес, и она почти не воспротивилась. Теперь она стала еще красивее, чем раньше.

Рассмеявшись, Долорес высвободилась из моих объятий. Смех ее, как всегда, прозвучал несколько иронично.

– Ну что же, так и будем торчать в гардеробной, как ты думаешь?

– А почему бы и нет? – переспросил я. – Здесь уютно, никто не заглянет.

Я говорил, а сам все сжимал Ирмину попку.

– Господи, ни капельки не изменился, – сказала Долорес. – Тебе все этого самого не хватает. А я слышала, что ты без памяти любишь эту… как ее… забыла имя.

– Мона!

– Да, Мона… Как она? У вас по-прежнему все всерьез? Я уж думала, что ты теперь на других женщин и не посмотришь!

– Точно, – сказал я, – это же случайно так вышло, сама видишь.

– Знаю я эти твои случаи, – сказала она, и я почувствовал, что она ревнует. – Всегда впопыхах, так ведь?

Когда мы прошли в комнаты, Долорес бросила свои вещи, как мне показалось, с яростью, словно драться собиралась.

– Тебе налить чего-нибудь? – спросила Ирма.

– Да, и покрепче, – сказала Долорес. – Мне просто необходимо. Ну да, чего тут удивляться, – добавила она, заметив мой удивленный взгляд. – Это все твой дружок Ульрик.

– А что такое? Он плохо с тобой обошелся?

Долорес промолчала, но ее грустный взгляд как бы говорил: а ты не понимаешь разве, что я имею в виду?

Ирме показалось, что свет слишком ярок, и она погасила все, кроме маленького ночника возле дивана.

– Выглядит так, будто ты устраиваешься поудобней, – язвительно заметила Долорес.

Вместе с тем в ее голосе чувствовалось скрытое волнение. Я понял, что дело иметь мне придется как раз с Долорес. С другой стороны, и Ирма – настоящая кошка: расхаживала с томной медлительностью, чуть ли не урчала. Кажется, ее ничто не волновало, не беспокоило, она просто готовилась к любому развитию событий.