В начале следующего года Аманда записала альбом Theatre Is Evil и поехала с ним в запланированный тур, который должен был занять большую часть года.

В конце лета лейкемия у Энтони повернула к худшему, и бояться сразу вдруг стало чего. Ему предстоял курс химиотерапии. Он мог его и не перенести. Мы прочли в Википедии о той разновидности лейкемии, что была у Энтони, и узнали, что от нее вообще-то не выздоравливают. Это нас отрезвило и напугало.

Аманда уже десять лет была концертирующим рок-музыкантом и гордилась, что никогда еще не отменяла концерты. Она позвонила мне и отменила вторую половину тура, чтобы быть рядом с Энтони. Мы сняли дом на Гарвард-сквер в Кембридже, чтобы она могла оставаться с ним.

Вскоре после переезда мы давали небольшой ужин для друзей – отпраздновать день рожденья жены Энтони, Лоры. Она очень красивая и милая, а еще она – юрист, который помогает людям, которые не в состоянии помочь себе сами. Я готовил для них рыбу. Пэт, мама Лоры, пришла мне на подмогу.

Это было год назад.

4

Энтони был другом Аманды. Где-то там, в том периоде времени, когда мы уже встречались, но еще не были ни женаты, ни даже помолвлены, это к нему я шел, когда был смущен и растерян, и снова запутывался в чащобе отношений, подобных которым у меня еще никогда в жизни не было. Я звонил ему из Австралии и писал смс-ки из поезда в Нью-Мексико. Его советы были мудры и практичны и чаще всего верны.

Он отучил меня жевать одни и те же мысли по кругу; он возвращал мне надежду – всегда с само собой разумеющейся нотой тьмы и здравого смысла: да, вот это можно починить, но вон с тем все равно придется научиться жить.

В последующие годы я понял, что многое из того, что мне особенно нравилось в Аманде, было подарками или уроками Энтони, скопившимися за долгое время дружбы.

Как-то вечером Аманда прочла мне историю, которую написал Энтони – о своем детстве, о еде и о любви. Она оказалась на редкость захватывающая. Я захотел еще.

Нервничая и стесняясь, Энтони дал мне еще своих рассказов. Это были автобиографические и исповедальные наброски, некоторые смешные, некоторые страшноватые. Каждый из них бросал отсвет в темные глубины его черепа, уволакивая читателя в прошлое, заставляя поглядеть оттуда. Энтони чувствовал себя не в своей тарелке, потому что я зарабатывал книгами на жизнь, и, кажется, испытал серьезное облегчение, когда мне все понравилось.

А мне ужасно понравилось.

Я боялся, что у нас не будет ничего общего – кроме любви к Аманде, конечно. Я ошибался – мы оба оказались зачарованы историями, оба наслаждались ими. Не дарите нам с ним подарков: подарите историю, которая сопровождает подарок. Именно ради них подарки и стоит получать.

Спросите Энтони о тростях, которые я ему дарил. Вся радость подарков – в историях.

5

Я думаю о картинках, которые мы тинейджерами клеили на стены – когда точно знали, что будем жить вечно, и хотели показать, какие мы суровые, циничные и умудренные. На одном из этих плакатов было написано: ОТСЮДА НИКТО НЕ ВЫБЕРЕТСЯ ЖИВЫМ. У КОГО БОЛЬШЕ ИГРУШЕК В ДЕНЬ СМЕРТИ, ТОТ ВЫИГРАЛ – значилось на другом. На третьем два стервятника сидели на ветке, и один другому говорил: КАКОЕ, В ЖОПУ, ТЕРПЕНИЕ, Я СЕЙЧАС КОГО-НИБУДЬ УБЬЮ.

Так легко относиться к смерти цинично, когда ты молод. Когда ты молод, смерть – просто какая-то аномалия. Она не настоящая и приключается только с кем-то другим. Это пуля, от которой легко уклониться. Молодые поэтому и рвутся в бой – потому что на самом деле они будут жить вечно. Уж они-то это знают.

И вот пока ты слоняешься по округе, пока бродишь по этой земле, ты постепенно понимаешь, что жизнь – это такая непрерывно сужающаяся лента конвейера. Она медленно, неотвратимо тащит нас вперед, а мы один за другим валимся с ее краев во тьму.

Через несколько дней после того, как Аманда приняла решение отменить тур, чтобы быть с Энтони, мы узнали, что наша подруга, Бекка Розенталь, умерла. Ей исполнилось всего двадцать семь. Она была молодая, красивая, полная жизни и возможностей. Хотела стать библиотекарем.

Накануне Рождества наш друг, Джереми Гейдт, лег в больницу на какую-то пустяковую операцию. Джереми был сварливый сквернослов и неподражаемо смешной актер и преподаватель, явившийся в США начале шестидесятых вместе с «Истеблишмент клаб» Питера Кука. Он прожил выдающуюся жизнь, о которой не упускал случая нам поведать в форме алкоголических анекдотов и вставленных идеально к месту крепких выражений. Следующие шесть месяцев Джереми провел по большей части на больничной койке, выздоравливая после первой операции и разбираясь с опухолью в горле. Он умер в августе, внезапно и неожиданно. Он был стар, но умел получать от жизни удовольствие и глодал ее с увлечением, будто собака – кость.

Один за другим они падают с конвейера во тьму – наши друзья, и с ними уже не поговорить.

В ноябре друзья Энтони поделили между собой вахту возить его на химиотерапию, сидеть там с ним, привозить обратно домой (сам он себя привезти уже не мог). Я тоже предложил помочь, но Аманда сказала нет.

6

Я познакомился с Амандой Палмер, потому что ей требовалась помощь в том, чтобы притвориться мертвой. Нет, она все последние четырнадцать лет притворялась мертвой на фотографиях, а тут решила сделать из этого целый альбом. Он назывался «Кто убил Аманду Палмер?». Вот мы и познакомились – потому что ей был нужен тот, кто станет писать истории о ее смертях.

Идея показалась мне завлекательной.

Я написал ей истории. Я убивал ее снова и снова в каждом рассказе и в каждом стихотворении. Я убил ее даже на обратной стороне конверта пластинки. Я написал с десяток разных Аманд Палмер, не успев даже ее как следует узнать – и каждая из них погибала одним из десятка разных изобретательных способов.

Смерть в любом случае неизбежна. Конечно, иногда обдумывая и описывая смерть, мы на самом деле утверждаем жизнь, крепче держимся за нее, лижем ее, пробуем, запускаем в нее зубы, знаем, что мы живы, что мы – ее часть. Это как секс, как нырнуть в нескончаемый прибой жизни. А жизнь и секс всегда связаны со смертью – эрекция висельника, последний импульс жить и создавать жизнь перед наступлением тьмы.

Мы по-другому себя ведем, когда видим, что надвигается ночь. Мы превращаемся в животных, состоящих из похоти и страха.

Аманда помогла, подтолкнула, и Энтони, наконец, опубликовал несколько рассказов в сборнике под названием «Чокнутые герои». Он с двумя друзьями, Ниви и Полом, образовали компанию «3 Суолли Пресс», чтобы дать этой книге жизнь. Презентация книги в Лексингтоне (родном городе Энтони, штат Массачусетс) превратилась в мрачное мероприятие в распроданном под завязку театре: Аманда прочла свое предисловие, я прочел что-то из «Океана в конце дороги», но по большей части Энтони читал из «Чокнутых героев».

Я боялся, что он ненадолго переживет презентацию.

Еще я боялся за Лору, жену Энтони, и за Аманду. Я знал, что какую бы грусть сам ни чувствовал из-за утраты друга, ее все равно придется отложить подальше в ящик ради Аманды, которую смерть Энтони просто сломает.