— Нет, — сказал Пирс. — Я было начал, но… мы не хотели ничего трогать, — так, словно речь шла о месте преступления. — Так что я вчера читал, пока не стемнело.

Бони промолчал.

— Роузи уверена, что это не просто наброски одной из уже опубликованных книг. Что-то совсем новое.

Бони и на это ничего не ответил.

— Это такая… — начал Пирс и остановился; он не был уверен, что надо делать то заявление, то признание, которое он собирался сделать, когда Бони привел его сюда, в эту комнату, но потом он все-таки сказал: — Это такая странная и удивительная находка — и совершенно невероятное совпадение…

Он вдруг сам замолчал, так они и сидели молча, словно завороженные, слушая стук и шорох дождевых капель на улице; о чем думал Бони, Пирс не представлял себе, а его собственные мысли были поглощены тем чудом, которое с ним приключилось.

Адоцентин.

— Я сам пишу книгу, — сказал он после длительной паузы.

— Роузи мне сказала.

— Что удивительно, — продолжал Пирс, — события и герои этой книги — те же события и люди, изучением которых я занимался, о которых много думал, но совсем в другом ключе. Например, английский математик доктор Джон Ди. Джордано Бруно.

— Он писал о них и раньше.

— Ну да. Но немного не так.

— А именно?

Пирс положил ногу на ногу и обхватил колени сцепленными пальцами.

— Книга начинается с того, что Джон Ди беседует с ангелами. Да, действительно, Ди оставил подробный отчет о предполагаемых сеансах, проводившихся вместе с человеком по имени Толбот, или Келли, который уверял, что видит ангелов в хрустальном шаре — или что там у них было. Ладно. Но в этой книге Крафта он на самом Деле видит их и беседует с ними.

Бони сидел все так же неподвижно, но Пирс почувствовал, что он слушает с растущим вниманием и интересом.

— Затем идет глава о Бруно, — сказал Пирс. — По-моему, с деталями биографии и описанием эпохи все нормально, но основания всего происходящего с ним — не те, о которых мы обычно говорим.

— Не те?

— Ну и что это за основания?

— Это как если бы… — заговорил Пирс. — В этой книге все так, словно на самом деле существуют не физические законы, а ангелы, словно волшебство действенно и помогает выигрывать сражения; и молитвы — тоже. И магия.

— Магия, — повторил Бони.

— В этой книге есть Гластонбери, — сказал Пирс. — И Грааль. Вообще книга, наверное, о Граале, как-то запрятанном в истории.

Пролистав дальше с таким же опасливым, но жадным любопытством, какое он чувствовал бы, заглядывая в собственное будущее, он заметил промелькнувшее имя Кеплера, и Браге, он увидел королей, пап и императоров, знаменитые сражения, замки, порты и договоры, но заметил он и Город Солнца, и братство Розы; Красного Человека и Зеленого Льва, ангела Мадими, «смерть поцелуя», Голема, жезл из железного дерева, двенадцать капель чистого золота на дне кратера.

— А ваша книга, — спросил Бони, — Она тоже об этом?

— Не совсем. Это вымысел. А моя нет.

— Но рассказывает о том же самом. О том же периоде.

— Да. А может, не такая уж и большая между ними разница; н-да, разница-то, вероятнее всего, совсем незначительная. Но замысел книги Крафта — как крепкое неразбавленное вино: никаких этих ваших утонченных оговорок, всяких не-кажется-ли-вам-что, никаких есть-вероятность, ни мы-склонны-полагать. Ничего подобного. Один только невероятно яркий игрушечный театр неисторичности.

— Может быть, вы заметили, — медленно сказал Бони, — не было ли в этой книге чего-нибудь про эликсир. Это не то чтобы лекарство, но…

— Я примерно представляю, о чем речь, — сказал Пирс.

— Там есть что-нибудь подобное?

Пирс покачал головой:

— Не встречал.

Бони поднялся из-за стола и, опираясь костяшками пальцев о край столешницы, подошел к окну и стал смотреть на улицу.

— Сэнди много знал, — сказал он. — Он все время иронизировал, невозможно было понять, когда он говорит серьезно. Но знал он так много, и было ощущение, что за каждой его шуткой скрывается ему одному ведомое знание. Вот только секретов своих он не раскрывал. Впрочем, нет, кое-что он говорил.

И довольно часто: а что, говорил он, если когда-то мир был другим, не таким, как сейчас. В смысле, весь мир вообще, мне трудно подобрать нужное слово; что, если он в принципе был устроен не так, как сейчас?

Пирс сдерживал дыхание, чтобы расслышать его слабый старческий голос.

— И что, если, — продолжал Бони, — где-нибудь в этом нашем новом мире остались маленькие частички того ушедшего мира, кусочки, сохранившие хотя бы часть той силы, которой они обладали тогда, когда все на свете было по-другому? Скажем, какой-нибудь драгоценный камень. Эликсир.

Он повернулся и посмотрел на Пирса с улыбкой. Сказочное чудовище — так называла его Роузи.

— Это было бы уже кое-что, говаривал он. Окажись это правдой. Это было бы кое-что.

— Такие вещи есть, — сказал Пирс. — Рога единорогов. Магические камни. Мумифицированные русалки.

— Сэнди говорил: они не пережили перемен. Но может, хоть где-нибудь хоть что-то осталось. Спрятано, понимаете; или не спрятано, просто никто его не замечает — на самом видном месте.

Камень. Порошок. Эликсир жизни. — Когда Бони стоял, Пирсу казалось, что он все время понемножку оседает, словно его позвоночник истлевает на глазах. — Видимо, он разыгрывал нас. Конечно, разыгрывал. Н-да… А все-таки как-то раз в Исполиновых горах…

Он вдруг замолчал и после продолжительной паузы отошел от окна и снова забрался в свое кресло.

— Значит, хорошая книга?

— Я только начал читать. Первые главы: Бруно, Джон Ди в Гластонбери. Судя по всему, Ди и Бруно в конце концов встретятся. Очень сильно сомневаюсь, что они встречались на самом деле. Хотя, конечно, нельзя исключать такой возможности.

— Может, имеет смысл вам ее закончить? — сказал Бони. — В смысле, дописать.

— Ха-ха, — ответил Пирс. — Не мой профиль.

— Тогда отредактируйте, — подумав, сказал Бони. — Для возможной публикации.

— Я бы и сам с удовольствием дочитал ее до конца, — сказал Пирс. — Хотя бы.

— Я тоже, но где уж мне теперь, — сказал Бони. — Я даже не уверен, что узнал бы ее, если б нашел. А вы — другое дело.

В этот момент в открытую дверь, подпрыгивая, вкатился большой звездно-полосатый резиновый мяч. Он подскочил еще пару раз и замер на ковре, как живой.

— У нее есть название? — спросил Бони.

— У нее нет титульного листа, — сказал Пирс.