Шевченко лениво поковырял вилкой в тарелке, отложил ее, промокнул губы салфеткой.

– Соболев однажды спас меня… да и Балуев тоже. Не думаю, что он пойдет на сговор с Балуевым ради получения наград за уничтожение «Чистилища». Но я, конечно, приму меры. Спасибо за предупреждение, Владимир Эдуардович. Я смотрю, вы везде смело ходите без телохранителя…

– А вы разве нет?

– Я – другое дело, могу постоять за себя сам. – Шевченко не стал разочаровывать собеседника. – Вы хотя бы вооружены?

– Зачем? – безмятежно пожал плечами Боханов. – Пистолет в случае чего меня не спасет, как, впрочем, и «глушак», а более мощное оружие с собой не поносишь.

– Пулемет, что ли? – улыбнулся Шевченко. – Гранатомет?

– Посерьезней машинка есть, – подмигнул комиссар-четыре. – В скором времени Громов обещал вооружить им всех комиссаров. Он где-то раскопал информацию о сохранившемся от древних цивилизаций универсальном оружии.

Шевченко заинтересованно-скептически глянул на Боханова.

– Что-то я об этом не слышал. Не вешает ли лапшу на уши наш непогрешимый шеф?

– А разве вы еще не убедились, что Громов не ошибается? Ведь за нами охотятся все спецслужбы, хватают всех подряд, громят фирмы, банки, школы, институты… а мы продолжаем работать! Так что давайте, Валера, подсуетитесь, заявите в комиссариате, что вы незаменимы. – Боханов улыбнулся, тщательно вытер после еды губы, подбородок, пальцы рук и встал. – Любое, даже очень мощное оружие, конечно, не панацея от всех бед, но все-таки чувствовать себя увереннее хотелось бы и мне. До встречи.

Комиссар-четыре легко сбежал по лестнице на первый этаж, а Шевченко, глубоко задумавшись, остался сидеть за столом. Его начальник группы сопровождения безразлично окинул зал взглядом, но, поскольку патрон не подал никакого знака, остался сидеть за столиком у окна, с удовольствием поглощая вторую порцию пельменей.

Этот буддийский монастырь, расположенный на перевале Куг-Багач в Горно-Алтайской автономной области, неподалеку от города Кош-Агач, был известен с тысяча семьсот сорок первого года, хотя и до того имел многотысячелетнюю историю. В последнее время верующих, ставших на путь буддийских традиций, стало больше, монастырь окреп, разросся, стал местом настоящего паломничества, охотно посещаемым туристами со всех уголков России и местными жителями – бурятами, хакасами, монголами, русскими, украинцами.

Главным архитектурным сооружением монастыря был храм Гаутамы, внешне мало чем уступающий храму в тибетском городе Лхаканге, используемый местной монашеской общиной – сангхой – для мистических религиозных церемоний. На самом деле храм Гаутамы, в котором проповедовался культ Будды и бодхисатв[71], был эзотерическим храмом и представлял собой четырехуровневое сооружение, то есть как бы четыре храма в одном.

В первый допускались верующие и просто любопытствующие туристы. Во второй – только принадлежащие к касте люди или имеющие особое разрешение. В третий имели доступ служители храма, в четвертый – брахманы и Посвященные. Этот уровень был доступен всего лишь трем брахманам из числа приближенных и самому настоятелю Бабуу-Сэнгэ.

Но в этот ясный солнечный день начала октября, когда над Алтаем стоял антициклон «бабьего лета», вход во внутренний сектор храма был открыт для других гостей, прибывающих по одному. Всего их набралось девять человек. Эти люди представляли собой реальное правительство России, чей уровень был столь высок, что о нем не догадывались даже такие властные институты, как контрразведка, безопасность и внешняя разведка, имеющие суперпрофессионалов анализа и обработки данных. Эти Девять влияли на любые события, хотя непосредственно и не участвовали в них.

Эти «серые кардинаты» предпочитали управлять царями и президентами, а не быть ими.

Одним из Девяти был комиссар-два «Чистилища» Герман Довлатович Рыков.

Обычно «кардиналы» Союза Девяти собирались не чаще одного раза в год, чтобы скоординировать свои действия в подконтрольных зонах социума и определить доминантный уровень стратегии на следующий год.

На этот раз встреча была внеочередной, экстренной, и на нее прибыл Десятый «кардинал», которого скорее надо было бы назвать Первым, потому что он контролировал Уровень Международных отношений, соединяя подобные Союзы Девяти (Семи, Пяти и Трех) других стран.

Все «кардиналы» занимали не очень заметные посты советников, экспертов, помощников государственных деятелей и структур, но властью обладали почти абсолютной, потому что могли убрать с политической сцены любого лидера или группу, не говоря уже о деятелях рангом ниже министра или депутата. Но делали они это лишь в тех случаях, когда обстановка в стране не укладывалась в рамки разработанного ими сценария.

Кроме Рыкова, представлявшего «Чистилище» и одновременно Федеральную службу безопасности, в Союз Девяти входили советник президента по национальной безопасности Юрьев, один из двенадцати директоров Национального банка, председатель Совета директоров Грушин, начальник информационной службы президента и он же Тень-три в иерархии Сверхсистемы Носовой, главный военный эксперт при правительстве, курирующий Институт новых военных технологий, он же секретарь Совета безопасности Мурашов, член-корреспондент Академии наук профессор Блохинцев, заместитель директора Международного института стратегических исследований доктор права Головань, помощник премьер-министра по связи с религиозными концессиями и Православной Церковью отец Мефодий и настоятель монастыря и храма Гаугамы Бабуу-Сэнгэ.

Все они были людьми незаурядными, Посвященными в тайны Внутреннего Круга, а также светящимися, принимающими пси-посланцев иерархов, то есть их авешами. И каждый из них представлял реальную силу, принадлежа к той или иной властно-силовой группировке, которые в политической жизни страны вели острую конкурентную борьбу за выживание.

Так, Рыков опирался на мощь таких формирований, как ФСБ и «Чистилище». Носовой работал на Сверхсистему и владел инициативой административного президентского корпуса. Юрьев имел базу в лице самого президента и влиял на решения Совета безопасности. Мурашов действовал через Министерство обороны и Гособоронпром и также влиял на Совет безопасности державы. Остальные лично или через системы связей оказывали влияние на финансовые, информационные, экономические, лоббистские структуры, на аппараты Министерства внутренних дел и Государственной Думы и власть имели не меньшую. Но в коалиции Союза Девяти они были не врагами или конкурентами, а равными партнерами, теневыми правителями, и на их отношения не влияла принадлежность к разным конкурирующим институтам власти. Впрочем, так думали – что они борются за власть и жизнь – сами руководители группировок, на самом же деле весь этот процесс управлялся Девятью.