Но вдруг что-то дрогнуло в лице пленника: возможно, вопрос попал в точку.

Грас приказал гвардейцам:

– Отведите этого человека к его товарищам.

Он надеялся, что пленник заразит своих соплеменников сомнениями.

К Грасу подошел Гирундо.

– Ну, ваше величество, мы получили этот город, – сказал он и замолчал, чтобы приложить к порезу на щеке тряпицу, такую же грязную, как и рука, которая ее держала. Оглянувшись вокруг, генерал скривился. – Теперь, когда мы действительно здесь, я не очень уверен, зачем нам вообще это было надо.

– Потому что Нишеватц принадлежал Низвергнутому – город мог стать большой проблемой, если бы тот сохранил здесь свое влияние. Теперь мы получили его, а также Василко в придачу. – Король указал на свергнутого узурпатора, на котором было достаточно цепей, чтобы удержать лошадь. – А я, возможно, – сломанный палец на ноге.

– Сломанный палец? Что-то я не понимаю, – сказал Гирундо. – А что с Василко? Похоже, он не в состоянии отличить вчерашний день от репы.

Сын Всеволода уже пришел в себя, но выглядел так, будто не знал, что ему теперь с этим делать.

– Должно быть, я слишком сильно ударил его ногой по голове, – Грас прожал плечами. – И сломал свой палец.

– Ну, если вы так поступили, значит, была причина, – заметил Гирундо.

– Тебе легко говорить, – буркнул Грас. – А знаешь, что лекари сделают для меня? Ничего! Я уже ломал палец на ноге, пытаясь пройти в дверь вместо дверного проема. Лекари сказали мне: «Если мы наложим шину, это заживет через шесть недель. А если нет – через месяц с половиной». И поэтому они не стали ничего делать – и теперь не станут.

– Да вы счастливчик, ваше величество.

Если не принимать во внимание палец, Грас на самом деле чувствовал, что ему здорово повезло. Аворнийцы взяли Нишеватц без особых потерь. Низвергнутый может быть изгнан отсюда. А глядя на Василко, Грас подумал, что не всякое сотрясение мозгов идет на пользу их обладателю. Король обратился к Птероклсу:

– Есть ли какой-нибудь признак, что Низвергнутый пытается вдохнуть в него силу еще раз?

– Дайте я проверю, – кивнул волшебник.

То, что последовало, не было заклинанием в точном смысле. Казалось, что колдун напряженно вслушивается. Спустя секунду он покачал головой.

– Нет, ваше величество.

– Мне приходится верить тебе.

Грас снова взглянул на Василко, который сейчас больше всего напоминал безмозглого раба, а затем повернулся к Гирундо.

– Где Белойец? Принц Белойец, так мне надо говорить?

– Он где-то в Нишеватце, – ответил генерал. – Я видел, как он поднимался по лестнице. Что случилось с ним потом – не знаю.

– Надо найти его. Пора ему уже становиться принцем – понимаешь, что я имею в виду? Надеюсь, с ним ничего не случилось. Это было бы плохо для нас – поскольку он, несомненно, лучший из сподвижников Всеволода – моложе и наиболее здравомыслящий.

– Я позабочусь об этом.

Гирундо приказал солдатам отправиться на поиски Белойеца, предварительно удостоверившись, что они знают, как выглядит черногорский дворянин. А затем обратился к королю:

– Насколько мне известно, каждый пятый в Нишеватце носит имя Белойец. Но нам нужен один, конкретный, а не толпа.

– Правильно, – согласился Грас.

Он не мог представить толпу аворнийцев, носящих его имя, но был уверен, что некоторое количество таких имеется. То же самое могло с легкостью оказаться верным и для черногорцев.

Спустя примерно полчаса в сопровождении одного из солдат Гирундо на площадь перед домом-крепостью пришел Белойец. Лицо нового правителя Нишеватца было так же перепачкано сажей, как и у всех остальных. Но сквозь грязь были видны следы слез.

– Мой бедный город – что вы сделали с ним? – крикнул он, обращаясь к Грасу.

– Это война, ваше высочество. – Король покачал головой. – Все могло быть гораздо хуже.

– Но это же Нишеватц!

Грас положил руку ему на плечо.

– Точно так же я бы чувствовал себя, если бы кто-нибудь разграбил мою столицу. Но большая часть города и его жителей уцелела. Лет через пять никому, кто окажется здесь впервые, и в голову не придет, что он лежал в руинах.

– Вам легко говорить, – огрызнулся Белойец. – Вы ведь не тот, кто будет заново строить этот город.

– Этот город – нет, – ответил Грас – Но вы даже не представляете, что меня ждет на юге королевства! Ментеше разграбили там столько городов, сожгли столько полей и ферм... По сравнению с тем, что они вытворяли там, я бы назвал наши действия здесь поцелуем в щечку.

Белойец продолжал ворчать, напоминая сейчас оплаканного не особенно искренне (по крайней мере, Грасом) принца Всеволода.

– Мне нет дела до городов в южном Аворнисе! А как насчет Дердеватца и Равно? Когда они увидят, как мы слабы, они захотят присвоить наши земли.

– Вы хотите, чтобы я оставил аворнийский гарнизон? Белойец покачал головой.

– Я тоже так не думаю, – кивнул Грас – Если я все-таки оставлю гарнизон, люди станут говорить, что это я хочу присвоить ваши земли.

– Почему я позволил вам уговорить меня стать принцем? – вздохнул Белойец.

– Кому-то надо быть им. Кто был бы лучше? Всеволод мертв. – Грас вовсе не был убежден, что Всеволод был бы лучше, но обошел это молчанием. Он просто указал на Василко: – Он?

Белойец снова покачал головой.

– У вас есть кто-нибудь еще? – спросил Грас. Черногорец опять повторил свой жест. Грас развел руками.

– Ну тогда, ваше высочество, – добро пожаловать приступать к работе.

– Я попробую, – Белойец заметно собрался, словно принимал всю тяжесть мира на свои плечи. – Да, я попробую.

Король Ланиус обгладывал гусиную лапку, как вдруг закашлялся.

– Ты в порядке? – спросила Сосия.

– Думаю, да – ответил он тогда, когда смог говорить. Ланиус попытался в раздражении щелкнуть пальцами, но они были слишком жирными, и, ворча, вытер руки о салфетку – он все-таки помнил, что не надо пользоваться скатертью, как было во времена его деда, или своей собственной одеждой, как при прадедушке его прадедушки.

Он отхлебнул вина из бокала – его горло настолько же нуждалось в дополнительном смачивании, как его руки не нуждались в дополнительной смазке.

– Я – идиот.

– О. – Сосия подняла на него глаза. – Ну это и я могла бы тебе сказать.

– Спасибо, дорогая, – Ланиус иронично поклонился. Он ждал, но больше ничего не последовало. – Ты не собираешься спросить, почему я – идиот?

Жена пожала плечами.