— Все сходится, поехали.

Укромное место, о котором говорил Дженсен, было большим, некогда почтенным строением, теперь же полуразвалиной, в которую его превратили годы запущенности. Дом стоял на бойком месте и пользовался дурной славой. Прохожие торопились пройти мимо него, не поднимая глаз, и лишь случайный путник стучался в дверь, причем непременно после наступления темноты.

Владелицей этого престарелого сооружения была растрепанная бабенка с неестественной величины грудью и понятливым взглядом свиньи, которая умеет считать. Вэйн вспомнил, что, когда они появились здесь два дня назад, эта женщина встретила Дженсена довольно неприветливо, но без удивления. Очевидно это был притон, хорошо известный городскому дну и, возможно, полиции. Мисс Поросячьи Глазки умела держать язык за зубами, ей нужны были деньги, но не неприятности.

Стоя в тени перед открытым окном — взгляд прикован к ближайшему перекрестку и одновременно к записям Вэйна, — Дженсен говорил:

— Похоже, я уяснил, как эта штука работает. Я не могу переходить на другие виды, животных и тому подобное. Да и кто захочет влезть в шкуру зверя?

Он просматривал записи Вэйна, то и дело поглядывая в окно и проявляя интерес к прохожим.

— Во время перехода не медлить… ага, потому что сила начинает рассеиваться, как только я покидаю тело. Верно?

— Да, — неохотно отвечал Вэйн.

— И это значит, что я не могу перепрыгнуть прямиком из одной башки в другую, ага? Каждый раз я должен подзарядиться, перед тем как произвести обмен. Да ну! Сейчас мне вполне хватит одного обмена. Поторчу здесь, сколько надо, и выберу себе тушку по вкусу. Что ж, посмотрим. Торопиться нам некуда.

— Слушай, Дженсен, лучше бы ты оставил эти опасные игры и…

— Заткнись! Я ничего не оставлю, потому что не собираюсь оставлять себя. Они могут взять это тело, на здоровье, пользуйтесь, но не раньше, чем я его покину. — Дженсен снова сверился с записями ученого. — Все, что я должен сделать, — это сконцентрировать взгляд на субъекте. Немедленно, как только я обнаруживаю, что свободен, я прыгаю в него и выбрасываю к чертовой матери.

Внезапно его задела мысль, и он повернулся к Вэйну.

— Если я вытолкну его оттуда, у него есть шанс завладеть моим телом?

— Никакого. Только живым телом можно завладеть. Мертвое недоступно. — Вэйн не предложил никакого объяснения, почему это так и не иначе, а Дженсен не стал допытываться.

Внимание преступника было уже приковано к дороге. Приставив к глазам бинокль, он придирчиво осмотрел прохожего. Внезапно преступник вздрогнул.

Отбросив оптику, Дженсен бросился к креслу, на котором был закреплен проектор.

— Вот он! Та самая морда, что мне нужна! — Откинувшись в кресле, он довольно оскалился. — Врубай электричество и смотри у меня, без штучек!

С тяжелым сердцем Вэйн воткнул штепсель в розетку и передвинул рубильник. Больше ему ничего не оставалось делать. Отчаянный Дженсен находился в полном сознании вплоть до момента выхода из тела, после чего предпринять что-либо против было бы слишком поздно. Оставалось только надеяться, что эксперимент сорвется — ценой жизни Дженсена.

С лица Вэйна сошла краска, он думал только об одном — чтобы все сорвалось, и бормотал что-то, даже когда аппарат просигналил о завершении цикла.

Никакого света не вышло из головного шлема, никаких видимых эманаций, показывающих, что устройство исправно работает, только тихо качнулись стрелки на приборах, и Вэйн понял, что аппарат вливает свою энергию в нетерпеливую волчью фигуру под шлемом.

Замерев в кресле, Дженсен сидел, нацелив глаза в открытое окно. Выражение глаз менялось медленно, принимая гипнотический блеск. Полминуты он сидел с неживым погребальным светом в глазах, пока пальцы судорожно дрожали на подлокотниках кресла.

Еще один жуткий миг — и его лицо стало безразличным, руки безвольно расслабились, челюсть отвалилась и свет в глазах потух.

Вэйн со страхом посмотрел на обмякший предмет в кресле, который уже не был человеком. Надежда, страх и недоверие поочередно сменялись на его лице, в то время как слух не замечал, что прохожий на улице вдруг свернул на тропинку к дому, бодро впечатывая каблуки, и уже стучал в двери.

Он все еще стоял, погруженный в раздумья, над телом, когда мисс Поросячьи Глазки заковыляла по коридору и открыла входную дверь с задиристым возгласом: «Ну, чего надо?»

Краткий шепот беседы прозвучал перед входом. Шаги приблизились к комнате. Вэйн устало пригладил седые пряди и понял, что его неистовые мольбы остались без ответа. Его аппарат действовал!

Выключив рубильник, он повернулся к гостю. Силуэт ступившего в комнату представлял собой человека несколькими годами моложе Дженсена, пошире в плечах, потяжелее челюстью, полегче в комплекции. Он носил хорошо подогнанный костюм, надвинутую на брови шляпу и ботинки ручной выделки, старательно начищенные. Он выглядел, как человек, только что сделавший что-то, в чем не испытывает ни малейшего сожаления.

— Как я тебе, папаша? — спросил незнакомец. Он принял позу и кокетливо повернулся, точно манекенщица, демонстрирующая вечернее платье.

— Вы… вы… простите, вы — Дженсен?

— Совершенно верно. Сэр Генри, вот как меня величают. — Он двинулся беззаботной походкой к «электрическому стулу» и нагнулся, рассматривая развалившееся там тело. Самодовольное выражение покинуло его лицо, сменившись брезгливой и боязливой гримасой.

— Бр-р, какая жуть — смотреть на свой окоченевший труп. Прямо мурашки по коже.

— Вы никогда не вернетесь в него.

— Больно надо. Теперь я вижу себя таким, каким меня видели остальные, и я был вовсе не такой уж красавчик. Посмотри только на меня теперь! Сравни!

— Как это произошло? — с трудом спросил Вэйн, у которого перехватило дыхание.

— Чертовски жутко. Такого еще никому не приходилось делать. Я становился все больше и больше, все сильнее и сильнее. Затем — ба-бах! — и я вышел из собственного тела и оказался сразу в нем. Да, в натуре, в нем самом: я шел его ногами, видел его глазами, слышал его ушами и бился с ним за его мозг. Он отчаянно дрался, прежде чем я выселил его. — Нового Дженсена отрезвил собственный рассказ. Он поежился. — Этот тип выходил с воем издыхающей кошки.

— Это, — заявил Вэйн, — было ментальное преступление. И когда-нибудь вы за него ответите перед судом, высшим, чем любой суд этой страны. — Он смотрел на этого щеголеватого типа, который, как это ни невероятно, был Дженсеном. — И я разделю ответственность. Я был соучастником в подготовке преступления и его осуществлении.

— Не надо пичкать меня этим моральным мусором, — фыркнул Дженсен. — Я вырос из коротких штанишек. — Он еще раз криво посмотрел на тело, которым когда-то владел. — Так, говоришь, я никогда не смогу в него вернуться?

— Никогда. Оно мертво. Невозможно поднять труп. Ведь вы заняли живое тело силой, выдворив оттуда полноправного владельца. Это все равно что сменить водителей в мчащемся на скорости автомобиле: трюк весьма рискованный, но выполнимый, пока кто-то остается за рулем. Кто-то должен постоянно контролировать ситуацию, иначе машина сойдет с дороги, врежется или перевернется.