Дверь с грохотом отворилась, и виконт со стражниками ворвался в комнату. Жаккетта, за ширмой, без сил опустилась прямо в золу.

– Попался, гаденыш! – раздался радостный возглас виконта. – Славная охотка нынче. Взять его!

Жаккетта слышала, как стражники схватили Жерара и как виконт начал беспощадно избивать своего беглого оруженосца.

– Шваль ты этакая! Думал, не найду! А я везде найду! – Похоже, виконт распалялся с каждым ударом, с каждым словом зверел, забывая про все на свете. – Тащите эту падаль за мной. Сейчас мы покажем его королю и Королевскому совету, пусть король наконец-то наведет порядок в своей стране. Потребую королевского суда над этим ублюдком, точнее, забью предателя на глазах наших чопорных господ, вот потеха!

Избитого до полусмерти Жерара выволокли, виконт пнул обломки скамейки и вышел вслед за ними.

Жаккетта задыхалась от едкого запаха золы, от ужаса, от всего. У нее не было сил шевельнуть даже пальцем. Она сидела в камине и тихонько всхлипывала, пока не услышала хорошо знакомые шаги мужа. Рыжий пират с ломиком в руках вошел в комнату.

– Я здесь, – пискнула из последних сил Жаккетта. – Жан, я здесь…

Рыжий пират отодвинул ширму. Вцепившись в его руку, Жаккетта, вся в золе, выбралась из камина.

И увидела кровь на узорных плитках пола. Ее затошнило, и ноги снова подкосились.

– Тихо, тихо, – прижал ее к себе рыжий пират. – Все хорошо, я здесь. Что произошло?

– Это ловушка, он не на охоте. Он знал, что мы придем. Жерар его встретил – он озверел, совсем ума лишился. Они его потащили на Королевский совет. Убьют, чтобы неповадно было. Или убили. А он от меня отвлекал…

Жаккетта всхлипнула и поняла, что горло пережало, ни вдохнуть, ни выдохнуть.

– Все хорошо, маленькая. Ды-ши, – командовал рыжий пират, доставая с буфета белый кувшин с водой. – Пей. И послушай меня: ты сейчас быстро возвращаешься к госпоже Жанне. Поняла? Повтори.

– Я – к госпоже Жанне, – выговорила Жаккетта, напившись воды для умывания.

– Правильно, молодец. Только она – и никто другой – может спасти Жерара, пусть бежит на совет. Поняла?

– Да.

– Молодец. Она на совет – а ты возвращаешься. Мы должны достать госпожу Фатиму из шкафа – поняла?

– Поняла.

– Иди, маленькая. Я тебя жду.

Рыжий довел Жаккетту до выхода. Покинув страшную комнату, Жаккетта ожила и опрометью кинулась к двери, выводящей на дозорный пояс.

Рыжий пират, полузакрыв дверь, чтобы не привлекать излишнего внимания, но и слышать все, что делается снаружи, обнажил клинок и положил его поблизости. А затем начал деловито выламывать ломом створку шкафа, не обращая ровным счетом никакого внимания на ухмыляющиеся львиные морды.

* * *

– Все будет хорошо, – как молитву твердила Жанна целое утро, сжимая зябнущие руки. – Все будет хорошо.

Но когда на пороге возникла запачканная сажей и золой, взъерошенная, как воробей, Жаккетта – Жанна поняла все без слов, словно сбылся долго мучавший во сне кошмар, неотвратимо стал явью.

– Виконт уволок Жерара на Королевский совет! – крикнула Жаккетта и заплакала, размазывая сажу по лицу. – Скорее туда, госпожа Жанна, скорее!

Жанна сорвалась с места.

Она и не знала, что умеет так бегать, да еще в праздничном платье со шлейфом. Коридоры, ступеньки, ступеньки, коридоры, комнаты…

Вуаль осталась где-то позади, сердце рвало на части, время замедлилось, воздух стал плотным, тяжелым, звенящим, он резал легкие, как клинок, раздирал грудь острыми рысьими когтями.

Подобрав спереди юбки, чтобы не запнуться, не грохнуться навзничь, Жанна бежала к Свадебному залу, где сейчас заседал Королевский совет.

Стражники, стоявшие на входе у двери, рты раскрыли, увидев, как стремительно несется к ним самая красивая придворная дама молодой королевы, бежит в роскошном платье, сверкая золотыми французскими лилиями.

А Жанна уже давно не замечала никого и ничего вокруг. Она пробежала приемный покой, на глазах у изумленных стражников толкнула отчаянно дверь и ворвалась на заседание Королевского совета.

Перед установленным в зале двойным – для короля и королевы – троном стоял, подбоченившись, и горделиво вещал виконт де Шатолу, герцог де Бурбон, внук короля.

Члены Королевского совета сидели в строгих креслах, выставленных вдоль стен, и внимали его речам.

У ног Волчьего Солнышка лежал лицом в потолок Жерар.

Над его телом виконт метал громы и молнии:

– И если священное право сеньора публично наказать предавшего его вассала не будет осуществлено – о каких победах в будущем мы можем говорить, когда на наших глазах подрываются сами устои королевства, те принципы чести, что свято блюли наши отцы и деды?! Невозможно пасть ниже, чем этот человек, подобранный мною из грязи, вскормленный моею щедрою рукой, сделанный моим верным спутником. Как, как отплатил этот мерзавец? Низким предательством, побегом! Он смешал с грязью и честь, и достоинство, и священные обеты! Смерть, публичная казнь на плахе – вот самое мягкое наказание для такого святотатства. Лишь из уважения к его покойным родителям я не прошу виселицы – все ж таки они родили это чудовище дворянином, а не пейзанином.

Когда дверь распахнулась – воцарилась тишина. Все обернулись.

Для Жанны большой, яркий мир сузился, свернулся до маленькой точки: лежащего на каменном полу юноши.

Она кинулась к Жерару, опустившись на колени, попыталась поднять его голову. Жерар был действительно избит до полусмерти, если не больше. Виконт отходил его так, что лицо его уже распухло, начало чернеть. Кровь из рассеченной раны на лбу текла, не останавливаясь. Дышал он со свистом, насколько позволяли сломанные ребра.

Безжалостно содрав с руки роскошный парчовый нарукавник, чтобы высвободить рубашку, Жанна принялась промакивать рукавом лоб Жерара, пытаясь унять кровь.

Белоснежное голландское полотно жадно впитывало кровь и не могло остановиться. Оно набухло, из белого стало алым.

Жанна смотрела на Жерара и понимала, что он умирает, уходит, жизнь из него утекает вместе с кровью. У нее перед глазами разверзлось в земле черное нутро свежей могильной ямы, куда начали падать и бездонное осеннее небо, и лес, словно звенящий от золотых листьев, загадочный лес с норами смешных барсуков и спелый шиповник, мягкий и сладкий, если избавиться от косточек, и темные глаза под светлой челкой, и тугое, одни мышцы и жилы, тело, – все, что наполнило ее жизнь таким счастьем.

А кровь все шла.

– Кто эта женщина? – раздался в гробовой тишине надменный голос виконта. – Она явно сумасшедшая, раз врывается на закрытый совет. А, это та странная дама, что напилась давеча на пиру. Кузен, велите же ее вывести! Она, наверное, опять пьяная.