– Как вы думаете, что они сделают с Дерхэмом? – спросила Катерина.

– Не знаю. Можно только догадываться. Говорят, он должен умереть.

Катерина задрожала от страха.

– Пожалуйста, помогите мне! – взмолилась она. – Подождите здесь немного. Дайте мне возможность увидеться с ним в последний раз.

– А что если за нами следят? – спросила мистрес Баскервиль.

– Пожалуйста, – заплакала Катерина. – Одну минутку… Постойте здесь. Сделайте вид, будто вы ищете меня. Клянусь, через минуту я буду здесь.

Она вернулась к Дерхэму.

– Все, о чем я говорила, верно! – рыдала она. – Они убьют тебя, Фрэнсис. Пожалуйста, уходи немедленно… Беги!

Теперь он понял, что это не шутки. Он снова поцеловал девушку, колеблясь, не взять ли ее с собой, но тут же отмел от себя эту безумную мысль. Они должны расстаться. Он должен ее оставить. Этого требует здравый смысл. Если он исчезнет, они поищут его немного и предпочтут это дело замять. К тому же он сможет поддерживать с Катериной связь.

– Я ухожу, – сказал Фрэнсис. – Но сперва обещай мне, что будешь любить меня и в разлуке.

– Обещаю! – воскликнула Катерина.

– Я буду писать тебе письма, а ты будешь отвечать на них.

Она кивнула. Она не слишком владеет пером, но надеялась найти себе помощников.

– Тогда я покидаю тебя.

– Не возвращайся в дом, Фрэнсис. Это опасно. Куда ты поедешь?

– Пока не знаю. Может быть, отправлюсь в Ирландию, стану пиратом, и у меня будет много денег. Я вернусь и потребую, чтобы тебя выдали за меня замуж. Не забывай меня, Катерина.

Слезы ручьем текли из ее глаз. Она взволнованно воскликнула:

– Я никогда не забуду тебя! Последний поцелуй, последние объятия…

– Мы не прощаемся, Катерина. Я говорю тебе не прощай, а до свидания, любовь моя. Не забывай о своем обещании.

Она видела, как он исчез за деревьями, и только тогда вернулась к мистрес Баскервиль. Они вошли в дом и, дрожа от страха, направились в комнаты герцогини.

Когда старая леди увидела Катерину, глаза ее вспыхнули гневом. Она схватила ее за волосы, ударила головой об стену и закричала, предварительно закрыв дверь:

– Ах ты, маленькая потаскушка! Что ты наделала? Не смотри на меня так, пигалица!

Она стегнула Катерину по плечам плетью. Катерина прислонилась к стене, закрыла лицо руками. Герцогиня стегала ее по спине, по ягодицам, по ногам. У герцогини были слабые руки, но плеть больно впивалась в тело Катерины, и она плакала. Но не потому, что ей было больно, – она плакала по Дерхэму. Никакая боль не могла сравниться с той болью, которую она испытывала, расставшись с возлюбленным.

Герцогиня устала махать плетью и велела Катерине сесть на диван. Она взяла ее за подбородок и посмотрела в ее печальные, полные горя глаза.

– Значит, все это правда! – закричала в гневе герцогиня. – Все, что было написано в этом письме, правда! Он был в твоей постели почти каждую ночь! А когда я застала вас, он спрятался на галерее! – Она ударила Катерину сначала по одной щеке, потом по другой. – Неужели ты считаешь, что сможешь после этого выйти замуж? Скажи мне! Кто захочет взять в жены Катерину Ховард, известную распутницу и потаскуху! – Она снова дала ей пощечину. – Мы выдадим тебя за простолюдина!

Катерина была в истерике. Ей было очень больно. К тому же она переживала из-за Дерхэма.

– Тебе все равно, за кого выйти замуж! Любой мужчина для тебя будет хорош. Ах ты, бесстыдница!

И герцогиня снова стала ее лупцевать. Катерина так долго плакала, что у нее уже не осталось слез.

– Как ты думаешь, что мы сделаем с твоим любовником? Мы покажем ему, что происходит с теми, кто тайком забирается в кровать к девушкам, которые выше по происхождению.

И она ударила ее рукой, унизанной кольцами. Кофточка Катерины была изорвана, кожа исцарапана, на плечах остались кровавые следы от плетки.

Герцогиня шептала ей, какие ужасные пытки испытает Фрэнсис Дерхэм, если его поймают. Ее теперешние муки – ничто в сравнении с тем, что сделают Дерхэму. После этого он не сможет забираться в постели к молодым девушкам, потому что такие похотливые девчонки, как Катерина, не получат от него никакого удовольствия. Вот что они с ним сделают.

Герцогиня брызгала слюной. Но вдруг ее охватил страх. А что если герцог Норфолк узнает об этом? Конечно, его собственный моральный облик нельзя назвать безупречным, если внимательно приглядеться. В семье самого Норфолка было предостаточно скандалов. Например, эта прачка, Бесс Холланд, к которой его так ревновала его жена, герцогиня Норфолкская! Да и в венах последней королевы текла кровь Норфолка, а ее обвинили в кровосмешении. Странно, но именно те, кому не престало бы судить других, очень часто делают это. Сам король, так любящий вино и женщин, осуждает за эти грехи других. А его придворные всегда следуют его примеру! Если бы герцог узнал о том, что творится в доме герцогини, он расхохотался бы и наговорил всевозможных гадостей своему давнему врагу, мачехе. Она этого очень боялась, ибо знала, что ее обвинят в недостаточном внимании к девочке, которую поручили ее заботам и за которой она не уследила. А что скажут сестры Катерины?.. Такой скандал помешает им удачно выйти замуж. Поэтому никакого скандала быть не должно. Так будет лучше для Катерины и ее сестер. И, само собой, для нее, вдовствующей герцогини Норфолкской. Она заговорила тише.

– Ведь могут подумать, – хитро заметила она, – что дело между вами зашло гораздо дальше, чем на самом деле. Некоторые сочтут, что между тобой и Дерхэмом было все что угодно.

Она внимательно посмотрела в глаза Катерине. Та не слышала, что она говорит, и не придала никакого значения ее словам.

– Но Дерхэма все же следует наказать, – продолжала старуха.

Герцогиня подошла к двери и позвала Марию Ласселс и Катарину Тилни.

– Уведите мою внучку в опочивальню, – сказала она, – и положите ее в постель. Ей нужно отдохнуть!

Девушки увели Катерину. Она морщилась, когда они снимали с нее одежду. Катарина Тилни принесла воды, чтобы промыть царапины от колец герцогини.

Катерина тихонько плакала, а Мария Ласселс с удовлетворением смотрела на ее маленькую пухлую фигурку, обезображенную синяками и ранами.

Ей досталось по заслугам, думала Мария Ласселс. Я правильно сделала, написав письмо герцогине. Теперь с этим безобразием будет покончено. Теперь никто не будет ласкать ее белое тело.

Мария удивлялась, что могла так долго наблюдать за этими безобразиями и не сообщить о них герцогине.

А герцогиня между тем сидела в своей комнате и предавалась безрадостным думам. Ей нужно с кем-то посоветоваться, решила она и попросила своего сына, лорда Уильяма Ховарда, заехать к ней.