Талли надеялась хотя бы еще раз увидеться с Хрхоном и Ангеллой, но ее надежды не оправдались. Янди вела ее по лабиринту низких, едва освещенных ходов и лестниц все ниже и ниже, внутрь горы, и единственными человеческими существами, которых они встретили, были три или четыре одетые в черное дочери дракона, которые почтительно отступали в сторону, увидев Янди и ее эскорт.

Зато гора кишмя кишела рогоглавами.

Талли увидела тысячи — в самом прямом смысле слова — ужасных тварей всех мыслимых (а иногда и немыслимых!) форм и размеров, начиная от усердно куда-то спешащих существ величиной с ладонь, с виду похожих на термитов, до титанических тварей в половину роста гиппоцерата, таскающих огромные тюки.

Наконец они достигли той части города драконов, в которой помещения были меньше и освещены ярче. Постепенно человеческие голоса стали более громкими, а пронзительный свист и жужжание рогоглавов стихли. Они снова вернулись в мир, являвшийся хотя бы иллюзорно нормальным, поскольку большинство живых существ, которых они встречали теперь, состояли из мягкой плоти, а не твердого как сталь черного хитина.

Они вошли в большой, совершенно пустой зал, в котором Янди на мгновение остановилась и склонила голову набок, будто прислушиваясь к неслышному Талли голосу, а когда они пошли дальше, основная часть их эскорта отстала. Только два гигантских насекомых сопровождали Талли, и этого было более чем достаточно, чтобы еще в зародыше задушить всякую мысль о побеге или сопротивлении.

Оба рогоглава относились к виду, представителей которого Талли никогда прежде не встречала, — это были выше роста человека необыкновенно сильные существа, хитиновые панцири которых с кромками, острыми как бритва, были сплошь усеяны шипами. И, будто этого было мало, каждое из этих чудищ несло сразу четыре меча — по одному в каждой руке. У Ангеллы, Хрхона и Талли, вместе взятых, едва ли был шанс победить хотя бы одно из этих чудищ.

И Талли вовсе не думала о побеге. Она была здесь не для того, чтобы драться, по крайней мере не таким способом.

Они пересекли зал и вошли в небольшое, по-спартански оборудованное помещение, южную стену которого образовывало огромное, от пола до потолка, окно. Его стекло было настолько прозрачным, что Талли заметила его, лишь прикоснувшись к нему кончиками пальцев.

Тогда она поняла, что это было не окно, вернее, это окно выходило не наружу. Они все время двигались внутрь горы, вниз, и ландшафт, раскинувшийся под ними, не был убогой каменной поверхностью пропасти, а… да, а чем он, собственно говоря, был?

Талли не припоминала, чтобы когда-нибудь ей приходилось видеть такой ландшафт, как этот. Под ней, бесконечно далеко внизу, виднелась идиллическая картинка: луга и леса, маленькие, причудливо извивающиеся ручьи и небольшие озера. Ей казалось, что она заметила какое-то движение, хотя и не могла точно сказать, что это было. На горизонте, очень далеко на севере, будто парили огромные тени, — это были горы, о них можно было скорее догадаться, чем их увидеть.

— Тебе нравится? — спросила Янди.

Она улыбнулась, подошла к стене рядом с окном и прикоснулась к расположенному там выключателю.

Предыдущий ландшафт исчез. Вместо него теперь внизу была вода, огромная, невообразимая масса воды, с вздыбленными штормом волнами, равными росту десятерых людей.

Талли с испуганным криком отскочила назад, уставилась на Янди, потом на так внезапно появившееся море и, наконец, снова на Янди.

— Что… что это? — запинаясь, произнесла она. — Это…

— Колдовство? — Янди весело рассмеялась, покачала головой и снова прикоснулась к выключателю. Бушующее море сменилось безлюдным, освещенным злым кроваво-красным солнцем пустынным пейзажем.

— Это не колдовство, — сказала Янди. — Его не существует, Талианна. Даже если большинство из того, что ты здесь увидишь, покажется тебе колдовством.

Она снова подняла руку, и снова картина за окном сменилась: теперь там простирался город, такой, какого Талли никогда до сих пор не видела. Там были дома прямо-таки абсурдной высоты; широкие, вымощенные белым мрамором улицы; смело переброшенные арки и мосты; здания, вид которых был слишком фантастичен, чтобы она могла найти хотя бы приблизительно подходящее сравнение. Город был… фантастичен. И он был огромен, невообразимо огромен.

— Это не колдовство, Талли, — еще раз сказала Янди, но неожиданно очень тихо и будто сама себе.

Талли быстро взглянула на нее и увидела, что Янди тоже смотрит на вид из окна, ее лицо приняло странное, почти меланхолическое выражение.

— Это всего лишь картины, — продолжала Янди, и ее голос теперь звучал очень грустно. — Картины времен, которые давно прошли. Сотни тысяч лет, Талианна, минуло с тех пор.

Она вздохнула, подняла руку, будто хотела убрать картину города, но все же не сделала этого. Талли видела, как тяжело ей было оторвать взгляд от фантастического города.

— Это всего лишь картины, — повторила она.

— Картины? — Талли говорила с трудом. — Но они… они движутся!

— И тем не менее. — Янди улыбнулась. Неожиданно она взяла себя в руки, отвернулась от окна и обратилась к рогоглавам. — Уйдите, — сказала она.

Гигантские насекомые медлили, и Янди еще раз сказала, уже более резким тоном:

— Уйдите. Я позову вас, если вы мне будете нужны. Талли будет благоразумной. — Она посмотрела на Талли. — Ты же будешь благоразумной, не так ли?

— Разве у меня есть выбор?

Янди вздохнула. По какой-то причине ответ Талли, казалось, рассердил ее. Но она не стала вдаваться в подробности, а только повелительно взмахнула рукой, и на этот раз рогоглавы повиновались. Талли ощутила почти физическое облегчение, когда за рогоглавами закрылась дверь и она осталась с Янди наедине. Янди тоже, похоже, испытывала облегчение.

— Я, наверно, никогда к ним не привыкну, — сказала она, улыбаясь. — В это трудно поверить, но это правда: они самые верные союзники, о которых я только могу мечтать, и в то же время я их боюсь.

Она посмотрела на Талли, словно ждала вполне определенной реакции, не дождавшись, пожала плечами и села на один из низких, неудобных на вид табуретов. Она сделала приглашающий жест рукой, но Талли не шевельнулась.

— Рабыне не подобает сидеть рядом с госпожой, — зло сказала она.

Янди вздохнула. Но резкого ответа, на который рассчитывала Талли, не последовало. Наоборот, взгляд Янди выражал печаль.

— Ты все еще не понимаешь, — сказала она. — Ты не рабыня, а я тебе не враг. Мы боролись друг с другом, и ты проиграла.

— Ты уверена? — спросила Талли.

Янди кивнула.

— У тебя больше нет причин продолжать борьбу. Все, чего ты могла бы добиться, — лишь своей смерти. Ты была хороша, Талли, но мы оказались сильнее. Нет никого, кто мог бы нас победить. — Она говорила очень спокойно и почти без эмоций. Ее слова не были угрозой, и уж точно не бахвальством. И пожалуй, она была права.