— Он никогда не был вам врагом, милорд. Когда лорды Тирелл и Редвин морили вас голодом в этом замке, именно Эддард Старк снял осаду.

— По приказу моего брата — не из любви ко мне. Лорд Эддард исполнил свой долг, не отрицаю. А разве я когда-нибудь не исполнял своего? Это мне следовало стать десницей Роберта.

— Такова была воля вашего брата. Нед этого не хотел.

— Однако дал согласие и принял то, что должно было принадлежать мне. Но вот вам мое слово: его убийцам скоро воздается по заслугам.

Как они любят обещать чужие головы, эти люди, именующие себя королями.

— Ваш брат обещал мне то же самое. Но, по правде говоря, я предпочла бы вернуть назад моих дочерей, а правосудие оставить богам. Санса все еще у Серсеи, а об Арье ничего не было слышно со дня смерти Роберта.

— Если ваши дети будут найдены, когда я возьму город, их отдадут вам. — «Живыми или мертвыми», — говорил его тон.

— Когда же это будет, лорд Станнис? От вашего Драконьего Камня до Королевской Гавани рукой подать, между тем я нахожу вас здесь.

— Вы откровенны, леди Старк. Хорошо — я отвечу вам с той же откровенностью. Чтобы взять город, мне нужны силы тех южных лордов, которых я вижу по ту сторону поля. Они принадлежат Ренли, и я должен забрать их у него.

— Люди сами выбирают себе вождя, милорд. Эти лорды присягали на верность Роберту и дому Баратеонов. Если бы вы с братом согласились забыть о вашей ссоре…

— Мне не из-за чего ссориться с Ренли, если он будет послушен долгу. Я старший, и я его король. Я хочу лишь того, что принадлежит мне по праву. Ренли обязан повиноваться мне, и я добьюсь послушания — и от него, и от всех прочих лордов. — Станнис пристально посмотрел на Кейтилин. — Но что привело на это поле вас, миледи? Следует ли мне понять это так, что дом Старков принял сторону моего брата?

«Этого не согнешь, — подумала Кейтилин, — но все же попытаться надо. Слишком многое поставлено на карту».

— Мой сын коронован Королем Севера волей наших лордов и нашего народа. Он ни перед кем не склонит колена, но руку дружбы протягивает всем.

— У королей нет друзей, — заявил Станнис, — есть только подданные и враги.

— И братья, — произнес веселый голос за спиной у Кейтилин. Она обернулась — конь Ренли ступал по утыканному пнями лугу. Младший Баратеон был великолепен в зеленом бархатном дублете и атласном, подбитом горностаем плаще. На длинных черных волосах сидела корона из золотых роз с яшмовой головой оленя на лбу. Осколки черных алмазов усеивали рукоять меча, шею украшала золотая цепь с изумрудами.

В знаменосцы себе он тоже выбрал женщину, хотя по лицу и доспехам Брисины трудно было определить ее пол. На ее двенадцатифутовом копье реял под ветром, дующим с моря, черный на золотом поле олень.

— Лорд Ренли, — кратко приветствовал его Станнис.

— Король Ренли. Неужели это правда ты, Станнис?

— А кто же еще? — нахмурился тот.

— Я уж было засомневался, увидев твое знамя. Чье оно?

— Мое собственное.

— Король избрал своей эмблемой огненное сердце Владыки Света, — пояснила красная жрица. Ренли это, по всей видимости, позабавило.

— Ну что ж, все к лучшему. Будь у нас одинаковыми знамена, сражаться было бы ужасно неловко.

— Будем надеяться, что сражаться нам не придется, сказала Кейтилин. — У нас троих общий враг, способный всех нас уничтожить.

Станнис посмотрел на неё без улыбки.

— Железный Трон мой по праву, и всякий, кто отрицает это, мой враг.

— Вся страна это отрицает, братец, — сказал Ренли. — Это отрицают старики, испускающие последний вздох, и младенцы во чреве матерей. Это отрицают в Дорне и на Стене. Никто не хочет тебя в короли — как ни жаль.

Станнис стиснул челюсти.

— Я поклялся, что не стану иметь с тобой дела, пока ты носишь свою изменническую корону. Я сожалею, что нарушил эту клятву.

— Это безумие, — резко вмешалась Кейтилин. — Лорд Тайвин сидит в Харренхолле с двадцатью тысячами мечей. Остатки войска Цареубийцы вновь собрались у Золотого Зуба, еще одна армия Ланнистеров собирается под сенью Бобрового Утеса, а Серсея с сыном держат Королевскую Гавань и ваш драгоценный Железный Трон. Вы оба именуете себя королями, а королевство между тем истекает кровью, и никто еще не поднял меч в его защиту, кроме моего сына.

— Ваш сын выиграл несколько сражений — я выиграю войну, — пожал плечами Ренли. — Ланнистеры могут подождать своей очереди.

— Если хочешь предложить мне что-то, предлагай, — отрывисто бросил Станнис, — не то я уеду.

— Очень хорошо. Я предлагаю тебе спешиться, склонить колено и присягнуть мне.

Станнис подавил порыв ярости.

— Этому не бывать никогда.

— Ты ведь служил Роберту — почему мне не хочешь?

— Роберт был моим старшим братом, а ты младший.

— Верно — я моложе, храбрее и гораздо красивее…

— …к тому же вор и узурпатор.

— Таргариены называли узурпатором Роберта, однако он как-то это перенес — перенесу и я.

«Нет, так не пойдет», — подумала Кейтилин.

— Вдумайтесь в то, что вы говорите! Будь вы моими сыновьями, я стукнула бы вас лбами и заперла в спальне, пока вы не вспомнили бы, что вы братья.

— Вы слишком много на себя берете, леди Старк, — насупился Станнис. — Я законный король, а сын ваш изменник не в меньшей степени, чем мой брат. Его час еще настанет.

Откровенная угроза привела Кейтилин в ярость.

— Вольно вам называть других изменниками и узурпаторами, милорд, но вы-то сами чем от них отличаетесь? Вы говорите, что только вы — полноправный король, но у Роберта, помнится мне, осталось два сына. По всем законам Семи Королевств, законный наследник — принц Джоффри, а после него Томмен… а мы изменники все без исключения, какие бы благие побуждения нами ни руководили.

— Ты должен извинить леди Кейтилин, Станнис, — засмеялся Ренли. — Она едет верхом от самого Риверрана и, боюсь, не читала твоего письмеца.

— Джоффри — не сын моего брата, — заявил Станнис. — И Томмен тоже. Они бастарды, как и девочка. Все трое — гнусный плод кровосмешения.

Кейтилин лишилась дара речи. Неужели женщина могла быть столь безумной — даже Серсея?

— Славная история, правда, миледи? — Спросил Ренли. — Я стоял лагерем у Рогова Холма, когда лорд Тарли получил письмо Станниса, — и, должен признаться, у меня захватило дух. Я и не подозревал, Станнис, что ты так умен. Будь это правдой, наследником Роберта в самом деле следовало бы считать тебя.

— Будь это правдой? Ты хочешь сказать, что я лжец?

— А чем ты можешь подкрепить свою басню? Хоть одно доказательство у тебя есть?