Она выругалась, когда ее мечтания разбил первый аккорд Спрингстина.

Люк услышал брошенный ему злобный выкрик и улыбнулся.

– Мышка, а как насчет того, чтобы заняться левитацией. По-моему, у нас есть для нее музыка.

– Разумеется, – Мышка услужливо поплелся выполнять поручение.

– Выходит, ты водишь всех на поводу? – сказала Роксана, когда Люк подошел к ней.

– Это называется «взаимодействие».

– У меня есть другое название. Самоуничижение. Пресмыкательство.

– Стало быть, у тебя целых два названия, – он закрыл своими руками ее руки, лежавшие на кристалле. – Посмотри на все с другой стороны, Рокс. Как только мы с этим разделаемся, ты можешь даже ко мне не подходить. Если не захочешь.

– Я подумаю. – Уж лучше думать об этом, чем о том, что сейчас, когда соприкоснулись их руки, ее кровь вскипела. – Я хочу поподробнее узнать об уайаттовском деле. Ты его от меня скрываешь, а мне это не нравится.

– Это ты скрываешь, – ровным голосом произнес он, – а не я.

– Не понимаю, о чем ты говоришь. – Она отвела глаза.

– Понимаешь. Понимаешь. Есть что-то такое, о чем ты мне не рассказываешь. Что-то, из-за чего все дрожат. Как только расколешься, мы проясним ситуацию.

– Расколюсь? – она метнула смертоносный взгляд в его сторону. – И что же это такое я тебе не рассказываю? Что же это может быть? Давай подумаем… может быть, то, что я тебя ненавижу?

– Нет, – он опередил ее, проведя ладонями по предплечьям. Ее руки не успели оторваться от кристалла. – Ты уже целую неделю стараешься меня в этом убедить. Но ведь ты ненавидишь меня только, когда сама себя заставляешь об этом думать.

– Но это происходит так естественно, – она улыбнулась, улыбка ее была сладкой как намазанное медом лезвие ножа.

– И только потому, что ты все еще без ума от меня, – он поцеловал ее в кончик носа. Она же зашипела на него. – Мы здесь на работе, да?

– Да.

– Так вот давай работой и займемся, – он медленно и зловеще улыбнулся. – И тогда посмотрим, что происходит естественно, а что нет.

– Мне нужно больше информации.

– Ты ее получишь. Как получишь и камень, когда все закончится.

– Стой! – она схватила его за руку в тот момент, когда он отворачивался. Дрожащими руками она снова положила кристалл на место. – Что ты сказал?

– Что камень будет твоим, когда все закончится. Можешь быть уверена на все сто процентов.

Она всмотрелась в его лицо в ожидании услышать всю правду, но лишь пожалела, что не может видеть его мысли, как раньше.

– Почему?

– Потому что я тоже его люблю.

Она ничего не могла сказать, ибо это была правда, и она это увидела. Она затаила дыхание, с трудом выдыхая слова.

– Мне хочется тебя ненавидеть, Каллахан, – выдавала она из себя. – Мне очень хочется тебя ненавидеть.

– Лихо сказано, а? – он провел пальцем по ее щеке. – Мне это чувство знакомо, потому что мне хотелось тебя забыть. Мне очень хотелось тебя забыть.

Она посмотрела в его глаза, и Люк впервые с момента своего возвращения увидел, как она открывается ему. Червяком пролез в ее душу, подумал он не без отвращения. Воспользовался ее любовью к Максу. Надо было избрать другой путь.

– Почему? – ей не хотелось задавать этот вопрос, она боялась услышать ответ.

– Потому что любовь к тебе, воспоминания о тебе убивают меня.

Ее колени затряслись, сердце растаяло.

– Меня тебе не взять, Каллахан.

– Ага, – он взял ее за руку и повел к середине комнаты, – но я все равно возьму.

– Почти готово, – присвистнул Мышка. Здорово, что они опять вместе, думал он. Пусть даже они и не улыбаются. Его потрясли искорки, пролетавшие между ними. Мышке казалось, что такие искорки появляются только когда влюбленные остаются вдвоем в темноте. Проявление интимности на публике рискованно.

Роксана подняла руки, так, чтобы Мышка смог закрепить на них канаты. Но она, не отрывая глаз, смотрела на Люка. Она вынуждена была, пусть и с неохотой, признать, что ей нравится именно этот номер. Были в нем и огонь, и плавность, и драма, и поэзия.

Кроме того, ей нравилось пререкаться с ним по поводу каждой детали этого номера.

– Музыку будем использовать?

– Ага, только я ее подберу.

– Это еще почему?..

– Потому что ты подбирала свет.

Она нахмурилась, но с такой самоуверенной личностью не поспоришь.

– И что же будет за музыка?

– «Дым застилает твои глаза», – он ухмыльнулся, когда она закатила свои. Группа «Плэттерс», Рокс. Это не классическая музыка, но это классика.

– Если бы ты хоть чуть-чуть умел сам сочинять темы для мюзиклов, то ты бы знал, что одна основная мелодия должна проходить через все представление.

– А если бы ты обладала хоть каким-нибудь чутьем, ты бы знала, что смена ритма прибавляет шику.

– Шик, – поморщившись, она убрала волосы с лица, – Давай попробуем.

– Давай. Пускаем музыку.

Она взметнула руки вверх и закачалась. Он вытянул руки вперед и зашевелил пальцами, как бы подзывая к себе. Или заставляя подойти. Всячески противясь, она закрыла предплечьем лицо и протянула другую руку к нему, после чего нехотя отвернулась. Она не отступала, она завлекала. Глядя на нее и только на нее, он следовал за ней, с зеркальной точностью отражая каждый ее шаг, словно их связывали невидимые нити. Они коснулись друг друга пальцами, застыли на мгновение и разомкнулись.

Роксана почувствовала, как некая тяга, словно вино, ударила ей в голову.

Забыв о сценарии, она смотрела ему прямо в глаза. И не могла оторваться. Он пронзал ее своим сосредоточенным взглядом, и она могла теперь легко и мечтательно вертеть головой.

Она, возможно, одержала бы верх в этом поединке.

Впрочем, не исключено, что, отступая, она уже одержала верх.

Люк взметнул вверх руки, этим театральным жестом моля Роксану. Она же ускользнула. И тут же остановилась, застыв на месте, когда его руки опустились и потянулись к ней. Медленно, как будто в трансе, она обернулась.

Она не шелохнулась, когда он подошел вплотную. Он провел ладонью перед ее лицом. Ее закрытые веки задрожали. Тела их почти касались друг друга. Стоя к ней так близко, он водил вокруг нее руками. Его движения были долгими, медленными, томительными. Она встала на цыпочки и откинув голову назад, оторвалась от пола.

Пока музыка набирала ритм, он делал пассы руками. Тело Роксаны трепетало, не подчиняясь ее сознанию. Она следила за ним из-под ресниц. Она не могла контролировать себя сейчас и была уверена, что закричит от желания и досады, если эти руки будут продолжать виться вокруг нее, не касаясь.