Он сделал вид, что пропустил колкость мимо ушей.

– Саксен тоже должен был это почувствовать. Где бы он ни находился, он поспешит вернуться к тебе. В этом нет никаких сомнений. Давай просто дождемся.

– И что тогда? Будем втроем сражаться против бога? Как? Я не в счет – я уже никогда не смогу творить волшебство, – она коснулась зеленого камня у себя на лбу.

– Я всей душой надеюсь, что знак будет. Что-то подскажет нам, что делать дальше.

Снова постучали. Элисса обернулась так резко, что юбки взметнулись.

– Меня больше ни на миг не оставляют одну. Все думают, что я вот-вот умру, – пожаловалась она, направляясь к выходу. – Надо же, королевы Таллинора повадились умирать!

Проклиная себя за эту язвительность, порожденную внезапным страхом, она настежь распахнула дверь. Татя, стоявшая на пороге, испуганно отступила назад, подобрала юбки и учтиво сделала реверанс.

– Ну? – спросила королева.

– Простите, что побеспокоила, Ваше величество… Это вам. Гонец сказал, что надо передать как можно скорее и прямо вам в руки.

Элисса посмотрела на грязный, кое-как свернутый обрывок пергамента.

– Кто это передал?

– М-м-м… один старик, Ваше величество. Он… Э-э-э… просил, чтобы я вам передала… что у Руфуса Акре наконец выпали все зубы, – служанка передернула плечами. Она понимала, что это звучит как полная бессмыслица, но ослушаться не посмела.

Не может быть. Элисса коротко рассмеялась, чтобы никто не понял, как она потрясена. Услышать это имя после стольких лет… Руфус Акре, чьи зубы походили на неровный ряд могильных плит, отчаянно пытался поймать ее букет во время Танца Цветов в Мятном Доле. В тот день она надеялась, что Торкин Гинт попросит ее руки. Королева в смятении покачала головой. Только два человека знали, кто такой Руфус Акре и чего он хотел. Только Тор и она сама.

– М-м-м… – Татя протянула свиток. – Помощник прайм-офицера сам говорил с этим стариком. Он уверяет, что я могу вам передать свиток, Ваше величество. Он сказал, что это просто безобидный дедушка, который выжил из ума. И еще Джил… э-э-э… то есть помощник прайм-офицера, решил, что… может быть, это письмо от вашего отца.

Элисса взяла свиток и снова покачала головой, все еще погруженная в воспоминания, которые охватили ее при имени Руфуса Акре. Татя все еще стояла на пороге, и королева, поспешно поблагодарив ее, захлопнула дверь, прежде чем она еще раз успела поклониться.

– Надеюсь, не самые скверные новости? – спросил Саллементро.

– Нет, – Элисса подошла к письменному столу. – Но это очень странно.

Нахмурившись, она срезала воск, развернула свиток и прочитала послание. Певец заметил, как у нее округлились глаза.

– Саллементро… это от Саксена.

– Что он пишет? – менестрелю показалось, что с плеч упала целая гора.

– Странно, – Элисса подняла голову. – Он хочет, чтобы я встретилась с ним в маленьком лесу, что к западу от дворца.

– Зачем?

– Вот это и странно. Он не объясняет. Он хочет, чтобы я туда пришла, и с ним будет какой-то человек, которого он не может привести во дворец.

– Ты хочешь сказать, что Саксен здесь?.. Сейчас? И ждет тебя?

– Похоже на то, – она протянула послание Саллементро, и юноша пробежал его глазами.

– Он настаивает, чтобы ты не брала с собой никого, кроме меня…

– Разве это не странно? – воскликнула Элисса. – К чему такая таинственность? При чем тут Руфус Акре? Ты знаешь, кто такой Руфус Акре? – Вот и он не знает.

– А кто такой Руфус Акре?

– Да никто! – нетерпеливо воскликнула Элисса. – Только Тор мог такое придумать. Но он мертв.

Музыкант задумчиво прикусил губу.

– Может, Тор когда-нибудь рассказывал Саксену про Руфуса Акре. Поэтому Саксен и решил: если ты услышишь это имя, то поймешь, что тебе ничто не угрожает. Только мне кажется, что он неспроста все это затеял. Но Саксену я доверил бы даже свою жизнь.

Элисса посмотрела на него.

– Я тоже доверю ему свою жизнь. Нам стоит с ним встретиться.

– А как выйти из дворца, чтобы никто не заметил?

– Я знаю, – она не колебалась ни мгновения.

– Но тебе не кажется, что это может быть ловушкой? Может, стоить известить Джила?

– Я помню почерк Саксена, – Элисса пожала плечами. – Скажешь, кто-то заставил его писать, приставив нож к горлу? В таком случае он скорее позволил бы себя убить. Нет, я уверена, записка от Саксена. Только вся эта скрытность меня смущает. И откровенно говоря, Джил будет последним, кого я об этом оповещу. Он и так носится со мной, как курица с яйцом, а от таких вестей просто сойдет с ума и прикажет «Щиту» прочесать все леса в округе. Он терпеть не может всякие туманные намеки и двусмысленные послания.

– А Его величество?

Она поняла намек.

Лорис в отъезде, Саллементро. Сейчас я полновластная правительница Таллинора – по крайней мере, в стенах этого Дворца. Так что буду творить, что пожелаю, – она улыбнулась. – А сейчас я желаю надеть плащ.

Прежде чем выйти, заговорщики постояли у двери, но ничего не услышали. Когда уезжал Лорис, во дворце царила тишина. По мнению Элиссы, весь шум и суету создавал Его величество. Отодвинув засов, королева приоткрыла дверь, и стражники, стоящие при входе, тут же вытянулись во фрунт. Элисса и Салламентро вздрогнули. Вот так неожиданность!

– Ваше величество… – один из них церемонно склонил голову. Элисса взяла себя в руки.

– Кто приказал вам стоять у моих дверей?

– Помощник прайм-офицера Джил, Ваше величество.

– Как тебя зовут?

– Имон, Ваше величество, – он снова склонил голову. – Из отряда «Щит».

– Послушай, Имон из отряда «Щит», я не ребенок, я не больна и не позволю, чтобы меня так опекали. Я всего лишь лишилась чувств, и это было давным-давно! А сейчас я собираюсь прогуляться в обществе Саллементро, и не хочу, чтобы кто-то ходил за нами по пятам. Ты понял меня?

– Так точно, Ваше величество. Я извещу помощника прайм-офицера, что вы…

Элисса повернулась и посмотрела ему прямо в глаза.

– Никого ты не известишь, Имон из отряда «Щит». Я сама зайду к нему и скажу все, что об этом думаю. Возможно, ты забыл, что он мой сын. А посему вы оба будете слушаться приказов королевы.

Стражник не ожидал такой атаки.

– Как пожелаете, Ваше величество.

– Я так желаю, – ответила Элисса и зашагала прочь. Саллементро едва поспевал за ней.

– Да, ты можешь быть суровой, когда захочешь, – прошептал он. Это было и в самом деле потрясающе.