приличие, но это ее не волновало. Ей нужно было найти выход всему тому, что скопилось в ней — и она откидывала голову назад и смеялась на ветру.

И если королевский курьер поначалу думал, что она будет кричать им вслед, чтобы ее подождали, то теперь он был в недоумении: Суль без труда поспевала за ними.

Они оставили позади равнину со сконскими четырехугольными крестьянскими дворами и оказались в темноте букового леса, населенного бесчисленным количеством птиц.

Суль скакала, не сбавляя скорости. Она заметила, что Скилле специально старается ехать быстрее, чтобы измотать ее, но у него ничего не получалось. В конце концов ему пришлось скакать помедленнее, чтобы не загнать лошадей.

Они выехали на лужайку, и Скилле приказал остановиться. Было самое время перекусить — как людям, так и животным. Суль вынула еду, которой снабдили ее Страленхельмы. Мужчины глядели на все это широко раскрытыми глазами: их собственные припасы были явно солдатского происхождения.

— Угощайтесь, — предложила Суль, — мне в жизни не одолеть эти запасы.

После краткого колебания они накинулись на еду.

— Нет, вы только посмотрите! — смеялась Суль. — Правильно говорят: путь к сердцу мужчины лежит через его желудок! И я хочу завоевать вас обоих моим несравненным завтраком! Здесь есть и немного вина, чтобы сдобрить все остальное.

Она произнесла все это с такой самоиронией, что Йорген улыбнулся. Скилле тоже изображал время от времени на лице что-то вроде улыбки.

Мужчины много не говорили, зато Суль болтала без умолку. Глаза ее сверкали, так что Йорген в конце концов уже не знал, куда деваться.

— Не стоит прилагать столько усилий, — сухо заметил Скилле. — Юноша увлечен одной фрекен, которую зовут Оттилия.

Повернувшись к товарищу, Йорген в сердцах заметил:

— Вовсе нет…

— Да это только шутка! — восхищенно сказала Суль. — У тебя есть девушка? Ты, наверное, так счастлив, имея подругу! Расскажи мне о ней! Вы поженитесь?

— Он не осмеливается даже спросить об этом, — презрительно заметил его начальник. — Восхищается ею на расстоянии, а потом так вздыхает в казарме, что невозможно спать по ночам.

— Как она выглядит? Она мила?

— О, да, — прошептал Йорген. — Но я не знаю, как мне вести себя с ней. До этого я никогда не ухаживал за девушками. Не скажите ли вы мне, как мне быть, фрекен Суль?

— Хорошо. Это зависит от того, к какому типу она принадлежит.

— О, она такая чистая и порядочная. Такая застенчивая.

— Тогда тебе следует быть целомудренным, как рыцарь, — решила Суль. — Но ты можешь дать ей понять, что представляешь сильную сторону, потому что такие девушки с восхищением смотрят на мужественных парней. Будь вежливым и обходительным с ней, тебе не следует разыгрывать скромность, ты должен обращаться с ней как с настоящей женщиной.

— Да, у вас есть в этом опыт, — язвительно заметил Скилле.

Суль взглянула на него смеющимися глазами.

— Нет, такого опыта у меня нет, — холодно ответила она. — Меня изнасиловали в четырнадцать лет, и с тех пор никто не прикасался ко мне.

Про себя же она подумала, что небольшое искажение истины не принесут никому особого вреда. Все было как раз наоборот. Это Клаус должен был простить ее.

— Бедный ребенок, — тихо произнес Скилле. — Изнасиловать в четырнадцать лет!

Суль чувствовала, что закипает. Мужчина пожалел ее! Ей нужно было восхищение, поклонение, а не жалость. Тогда она становилась сильной, независимой и могла держать мужчин на расстоянии, смотреть на них свысока. Она не хотела, чтобы ее жалели! Ей пришлось встать и отойти в сторону, чтобы собраться с мыслями. Скилле и Йорген же поняли это совсем не так, думая, что воспоминания расстроили ее и что она отошла, чтобы скрыть слезы. Успокоившись, Суль вернулась и снова села на траву.

— Давно ты видел ее? — как бы невзначай спросила она Йоргена.

Тот снова покраснел.

— Я ходил вместе с ней в порт к ее отцу. Видите ли, она очень изысканная маленькая дама. Я был просто болен от желания поцеловать ее, но так и не осмелился. Потому что я не знаю, как это делается.

— Я тоже, — рассмеялась Суль. — Может быть, мы сможем научиться этому вместе?

— Но… если не получится?

— Скилле может научить нас, — усмехнулась Суль. — Ведь у него наверняка уже есть дети и внуки!

— Скилле? Нет! Это прирожденный солдат.

Лицо Скилле оставалось мрачным.

— Внуки! — обиженно фыркнул он. — Вы думаете, что я уже такой старый, фрекен Суль? Нет, самое время собираться в путь и не терять силы на подобную пустую болтовню!

Однако после этого оба смотрели на нее совсем по-другому. Взгляд юного Йоргена выражал восхищение и сожаление, словно он размышлял о том, что урок поцелуев не такая уж глупая затея. Скилле же видел в ней бедного, беззащитного ребенка, чья жизнь разрушена бессердечным насильником. Но разве был милый, несчастный Клаус насильником?! Суль почувствовала угрызения совести. Она ненавидела новое отношение к ней со стороны Скилле. Если Суль чем-то и гордилась, так это своей независимостью.

На этот раз путь их не был таким изнурительно долгим. Как только кончилась гряда холмов Ромеле, Скилле остановился и сказал:

— Ждите меня здесь. Я поеду поищу ночлег.

Солнце стояло у самого горизонта. Они расположились в рощице, где среди листвы одиноко пел дрозд. Суль и Йорген слезли с лошадей, размяли ноги.

— Так болит задница, — без всякого стеснения брякнула Суль, и Йорген, разумеется, тут же покраснел. О чем он подумал? О том, что у прекрасных дам нет места, на котором сидят?

Йоргену очень хотелось продолжить беседу, но у Суль уже пропало желание соблазнить его. Для нее он был слишком зеленый и невинный. Как она сказала Дагу: ей нужно что-нибудь покрепче.

Но кое-что она ему все же позволила. Позволила ему гладить свое лицо, прикасаться к нему губами, поправляла его, когда он был чересчур неуклюж. Она сказала ему, какие, по ее мнению, слова приятно слышать девственнице, позволила ему пощупать свое тело. Большего никто из них не желал.

— Это священное место для нее, — сказал Суль. — Ты не должен пачкаться, прикасаясь к другим женщинам.

Он согласился с ней, хотя и с видимым трудом. Губы и руки его дрожали, он, словно ребенок, сжал ноги. Суль совершенно не желала его. Она принялась снимать с коня седло и упряжку. Но она ощущала беспокойство. «Должно быть, я совершенно не влюбчива, — озабоченно думала она. — Его прикосновения должны были возбудить меня, но мне это показалось лишь надоедливым».

Вернулся Якоб Скилле и избавил их от щекотливого положения.

— Я не нашел поблизости никакого жилья, — сказал он. — Поедем дальше или