— Но я же в розыске! — возразил Мирон.

— Не переживай, Себастьян тебя амнистирует. Еще и орден даст. Скажет, что ты выполнял особое задание… — Ким снова засмеялся, чувствуя упоение от того, что его безумная авантюра удалась.

— Не знаю, — было видно, что Мирон ошеломлен. — Какой из меня управленец. Я офицер.

— Руководитель Департамента прежде всего должен быть офицером и уже потом управленцем, — не согласился Ким. — Ты справишься, вот увидишь.

— А ты? — встрепенулся Мирон.

— А я отойду в сторону, — ответил Ким. — То, что от меня требовалось, я сделал. Моя война окончена.

В Золотом Храме царила тишина. Казалось, Храм пуст, и лишь приглядевшись, можно было различить сидевшего перед изваянием Ширы человека. Человек был уже очень стар, однако в чертах его лица чувствовалась сила.

Шли часы, человек все так же сидел, уставившись отсутствующим взглядом в переплетение камня и золота. Наконец лицо его дрогнуло, он услышал тихие мягкие шаги. Но прошло еще не меньше получаса, прежде чем он обернулся.

— Простите, Наставник, — вошедшая в зал девушка слегка поклонилась. — Я не хотела вас тревожить.

— Сядь… — взглянув на Дорис, Айкутма коснулся пола рядом с собой. Девушка подошла и послушно заняла указанное место. — Я слушаю тебя…

— Вы были правы, Наставник. Он справился. Департаментом управляют его люди, скоро будет сделано заявление о переименовании Департамента в Службу Общественной Безопасности. Структура Департамента меняется уже сейчас.

— Это хорошо… — Губы Айкутмы дрогнули в улыбке. — Я знал, что он сможет, хотя дарг из него получился неважный. В нем еще слишком много от человека.

— Это плохо?

— Для кого как. Киму это пошло на пользу. Где он сейчас?

— На Грации. Купил с женой дом на берегу моря, у них родился ребенок. Скоро будет еще один.

— Жаль. Семья портит дарга.

— Вы все еще хотите снова привлечь его к работе? — Дорис внимательно посмотрела на собеседника.

— Если это потребуется. Он дарг, а у дарга нет собственной судьбы.

Девушка нахмурилась. Несколько минут она молчала, потом снова взглянула на старика.

— Отпустите его, Наставник, — попросила она. — Зачем он вам?

— У него талант к некоторым вещам. Ему предстоит узнать тайные стороны нашего учения. Тогда он станет богом.

— Наставник, ему это не нужно. Он счастлив тем, что имеет. Отпустите его, он заслужил покой.

— Разве я держу его? — улыбнулся Айкутма.

— Держите. Вы захотели, чтобы я пришла к вам, и я здесь. Я чувствую ваш зов и не могу ему противиться. Ким тоже не сможет. Именно поэтому я прощу: отпустите его. Он другой, он не такой, как мы. И он сполна заплатил за свое счастье…

Девушка замолчала. Айкутма внимательно посмотрел на нее и снова улыбнулся.

— Ты плачешь, — сказал он. — Это на тебя не похоже.

Дорис не ответила, ее полные слез глаза были прикованы к Шире.

— Ты любишь его? — тихо спросил Айкутма.

— Да…

— Он знает об этом?

— Нет. — Дорис мотнула головой. — Он не видел меня с тех пор, как улетел отсюда. Да я и не скажу ему.

— Почему?

— Он счастлив и без меня.

Айкутма вздохнул.

— Понимаю… Прости, Дорис, но я не смогу выполнить твою просьбу. — Старик улыбнулся, увидев, как гневно блеснули глаза девушки. — Но я обещаю, что не буду его звать. Он свободен — до тех пор, пока сам этого хочет. И если когда-нибудь он вернется, чтобы продолжить обучение, это будет его выбор.

— Спасибо, Наставник… Спасибо…

— Не благодари. Самое главное в этой жизни — быть собой, несмотря ни на что. Киму это удалось. А теперь иди. Мне о многом надо подумать.

— Да, Наставник… — Дорис поднялась и медленно удалялась, осторожно ступая по каменному полу.

Снова стало тихо. Сплеталось с чернотой камня золото, скрытые светильники наполняли Храм мягким теплым светом. Айкутма сидел, отрешенно глядя на Ширу. Его губы улыбались.

Мягкие волны с тихим шипением наползали на берег, проваливались в песок и отступали, утомленные и обессиленные. Ярко светило солнце, по голубому небу плыли белые пряди облаков. Изредка слышались крики чаек. Прикрыв ладонью глаза от света, Ким проводил взглядом одну из скользивших над волнами птиц, затем снова пошел вдоль берега, шлепая по воде босыми ступнями.

— Ким, мы ракушку нашли! — Шейла замахала рукой, привлекая его внимание. Улыбнувшись, Ким махнул в ответ и прибавил шагу.

— Смотри, какая красивая, — сказала Шейла, показывая ему большую витую раковину. — Здорово, правда?

— Мне… — попросил Стас, требовательно дергая мать за платье, Шейла со смехом передала ему раковину.

— Стас, осторожнее, у нее края острые… — Ким внимательно смотрел на сына. — Можешь порезаться.

Стас ничего не ответил. Плюхнувшись в воду у самого берега, он стал играть с раковиной, не обращая на родителей никакого внимания. Ким улыбнулся.

— Сколько можно купаться, — укоризненно произнесла Шейла, глядя на сына. — Ты простынешь.

— Перестань… — Ким обнял Шейлу и поцеловал ее. — Вода теплая.

— Все равно можно простыть, — не сдавалась Шейла. — И вообще, ты его балуешь.

— Он ребенок. А детям многое прощается. Как там Катерина? — Ким предпочел сменить тему.

— Катерина в порядке, — улыбнулась Шейла, взглянув на свой живот. — Не надо мне зубы заговаривать. И вообще, уже пора домой…

— Значит, пойдем домой… — Ким нагнулся и поднял сына на руки. — Как, Стас, пойдем домой?

— Пойдем, — согласился Стас, крепко сжимая раковину.

Ким посадил малыша на шею и пошел по кромке воды в сторону дома, Шейла шла рядом. Они медленно удалялись, затем поднялись вверх по склону и скрылись среди деревьев. Какое-то время на песке еще видны были их следы, затем исчезли и они, смытые ленивыми волнами.