близких к епископу Мстиславу церковных деятелей иначе объяснял мотивы неожиданного поступка Экзарха: «Может быть главное, что дело Москвы проиграно, и Россия будет уничтожена. А на победу большевиков была вся его ставка. Все клятвы, которые он дал в Москве, стали беспредметными»[912].

Главный инициатор проведения акции объединения епископ Мстислав так объяснял в предназначенной для германских ведомств записке мотивы своих действий: «Главным аргументом, который постоянно выдвигали и, сильно вредя автокефальной Церкви, публично пропагандировали Алексий и его епископы, особенно Пантелеимон, был упрек, что автокефальная Церковь является «неканонической». Заявлением, что больше не существует канонических различий между обеими Церквами, Алексий себя сильно скомпрометировал и больше не может забрать его назад, даже если, как ожидается, Пантелеимон и некоторые связанные с ним епископы откажутся признать объединение и отрекутся от Алексия». Из этой записки, согласно сообщению СД от 18 декабря 1942 г., немцы сделали заключение, что со стороны епископа Мстислава это была интрига, нацеленная на то, чтобы «избавиться от врага Алексия и одновременно “выбить из рук” автономной Церкви главное средство борьбы – упрек в незаконности автокефального направления»[913].

Вокруг акта от 8 октября 1942 г. в последующие месяцы вращались все церковные споры на Украине. Уже вскоре «акт объединения» вызвал значительное сопротивление, прежде всего со стороны автономной Церкви. Это привело к кризису руководства в ней. Почти все из 16 архиереев, которым Экзарх разослал подписанный документ на отзыв, отреагировали негативно. Ознакомившись с этими мнениями, три авторитетных архиерея: архиепископ Черниговский Симон, управляющий Киевской епархией епископ Пантелеимон и епископ Полтавский Вениамин – выпустили меморандум, в котором «акт объединения» признавался не имеющим никакой канонической силы. Митрополиту Алексию предлагалось снять с акта свою подпись, сложить звание Экзарха, а управление Церковью сосредоточить в Священном Синоде[914]. Важное значение имела точка зрения пользовавшегося большим авторитетом у верующих схиархиепископа Антония (Абашидзе). Перед своей смертью (1 ноября 1942 г.) владыка направил митрополиту Алексию письмо, в котором он осудил подписание акта и горячо упрекал Экзарха[915].

Одновременно в ход дела решительно вмешалось руководство рейхскомиссариата. От епископа Мстислава, который, несмотря на высказанный 22 сентября генеральным комиссаром запрет на пребывание западнее Днепра, побывал в Луцке и самовольно сыграл в описываемых событиях решающую роль, потребовали выехать в выбранный им самим населенный пункт восточнее Днепра. Епископ оказался вынужден 22 октября оставить Киев и отправиться к месту ссылки в г. Прилуки Черниговского генералбецирка. Ему была запрещена всякая политическая и церковная деятельность и сообщено, что ссылка задумана в качестве средства проверки его пригодности. Беседовавший с епископом полковник Даргель назвал его иезуитом, но заявил, «что все равно Алексий и московские епископы не останутся на Украине» (то есть в будущем окажутся насильственно удалены с ее территории)[916].

К. Розенфельдер в своей докладной записке от 20 апреля 1943 г. охарактеризовал этот конфликт следующим образом: «Так как генеральная политическая линия в рейхскомиссариате диаметрально противоположна к существующей структуре и цели деятельности автокефальной Украинской Церкви, это должно было привести к конфликту между государством и Церковью. Следствием данного конфликта стал роспуск всех украинских церковных советов, изгнание из Киева в Прилуки (вне области гражданского управления) бывшего украинского политика Скрыпника – в настоящее время епископа Мстислава. В РКУ даже обдумывали возможность полной ликвидации автокефальной Церкви, так как она все в большей степени подвергается политизации»[917].

В целом же в РКУ были заинтересованы в том, чтобы сохранить конфликт в Церкви и «разыгрывать друг против друга» оба направления. Во время приема в рейхскомиссариате 23 октября Экзарху было заявлено, что правящей власти представляется невозможным участие в любой форме митрополита Дионисия в жизни Православной Церкви Украины или фигурирование его в качестве представителя этой Церкви. Митрополиту Алексию также сообщили, что германская власть не может позволить, чтобы в состав украинского епископата входили личности, которые в прошлом играли политическую роль. Это заявление было направлено против епископа Мстислава. Наконец Экзарху указали, что учреждения РКУ рассматривают акт от 8 октября только в качестве акта объединительной комиссии; он представляет из себя лишь проект возможного объединения обоих церковных направлений[918].

11–12 ноября в Кременце состоялась встреча митрополита Алексия и администратора Поликарпа, на которой Экзарх сообщил о первых негативных отзывах своих епископов и о приеме в РКУ. В результате переговоров архиепископ Поликарп отказался от многих пунктов акта от 8 октября, пойдя на серьезные уступки: состав Синода теперь должен был состоять из епископов двух направлений поровну, а секретарем вместо Мстислава намечался автономный епископ Вениамин; возглавление Церкви на Украине или представительство ее митрополитом Дионисием признавалось неактуальным; акт от 8 октября считался теперь декларативным документом, а не декретом уже совершившегося фактического объединения Церквей. Наконец, сам созыв Синода предполагался только после получения положительного ответа всех епископов Экзархата и согласия государственной власти[919].

Вскоре владыка Алексий получил упоминавшийся выше меморандум трех архиереев с требованием полного отказа от акта 8 октября, а 27 ноября состоялся еще один прием Экзарха в Киевском генералкомиссариате. Владыка сообщил об общем желании своих архиереев обсудить проблему на Соборе епископов Экзархата, но получил жесткий ответ, что такой Собор не будет допущен до окончания войны. Учтя мнение духовенства и паствы, митрополит Алексий издал указ от 15 декабря 1942 г. о том, что «каноническое решение … дела объединения прекращается до окончания войны, а акт от 8.10 с.г. отменяется до рассмотрения его на первом после войны Соборе епископов Экзархата»[920].

И тут в дело вмешалось Министерство занятых восточных территорий, увидевшее реальную возможность выполнения своих планов создания единой Украинской Церкви. По всей вероятности, и епископ Мстислав, имевший тесные связи с министерством, действовал в октябре не самовольно, а с его санкции. Чиновники РМО, использовав претензии автокефального митрополита Харьковского Феофила на то, чтобы он, как старейший архиерей, созвал Всеукраинский Собор, выступили с инициативой проведения 22–24 декабря 1942 г. «Заседания Синода объединенной Украинской Православной Церкви». Это заседание должно было состояться в Харькове, который находился на территории, контролируемой военной администрацией, вне пределов досягаемости Коха. Но последний все-таки сумел сорвать проведение архиерейской конференции в Харькове, на которую, вероятно, в любом случае не приехало бы большинство епископов автономной Церкви. В своей «Докладной записке к православному церковному вопросу в рейхскомиссариате Украина» от 31 января 1943 г. К. Розенфельдер с негодованием писал: «Рейхскомиссар Украины до сих пор пресекал все высказанные православной стороной желания о проведении церковного собрания (Собора). Так, в конце концов, пришлось отменить… съезд всех украинских архиереев в Харькове (22–24.12.42), поскольку рейхскомиссар не разрешил епископам управляемой им территории поездку