Теперь это место представляет собой запущенный маленький парк с шаткой часовенкой, в которой не поместилась бы даже самая скромная погребальная процессия, — и с мотелем, окна которого похожи на глаза мертвеца.

— Вот по этой самой причине, — констатировал мистер Нанси, как раз когда они въезжали в Гуманвиль, штат Миссури (нас. 1084 чел.), — точный центр Америки и представляет собой убогий парк, пустую церквушку, кучку камней и развалины мотеля.

— Свиноферму, — буркнул Чернобог. — Ты только что сказал, что настоящий центр Америки — это свиноферма.

— Не то важно, где он на самом деле, — сказал мистер Нанси. — А то важно, где он находится с людской точки зрения. В любом случае, точка эта — воображаемая. Именно поэтому она так и важна. Народ — он только за воображаемые вещи и готов идти в бой.

— Такой народ, как я? — поинтересовался Тень. — Или вроде вас народ?

Нанси смолчал. Чернобог издал звук, который можно было принять за смешок, а можно — и за фырканье.

Тень попытался поудобнее устроиться в задней части автобуса. Но поспать получилось всего ничего. Было странное ощущение неудобства в районе желудка. Хуже, чем бывало в тюрьме, и даже хуже, чем тогда, когда Лора рассказывала про ограбление. Скверный знак. Шею покалывало, плюс общее муторное состояние, а еще — несколько раз на него волнами накатывал страх.

Мистер Нанси остановился в Гуманвиле и припарковался возле супермаркета. Вдвоем с Тенью они зашли в магазин. Чернобог остался на стоянке, с неизменной сигаретой в зубах.

Светловолосый молодой человек, совсем еще мальчик, перекладывал на полках коробки с сухими завтраками.

— Привет, — сказал мистер Нанси.

— Привет, — откликнулся молодой человек. — Это правда, я так понимаю? Они его убили?

— Да, — сказал мистер Нанси. — Они его убили.

Молодой человек рубанул рукой по коробкам, и несколько штук отлетело к дальней стенке стеллажа.

— Им кажется, что нас можно давить как тараканов, — сказал он. — Но мы ведь не тараканы, правда? Мы кусаемся.

— Нет, — сказал мистер Нанси. — Мы не тараканы.

— Я там буду, сэр, — сказал молодой человек, и его светло-голубые глаза полыхнули огнем.

— Да-да, я знаю, Гвидион[110], я знаю, — сказал мистер Нанси.

Мистер Нанси купил несколько больших бутылок «Ройал Краун колы», упаковку туалетной бумаги в шесть рулонов, коробку каких-то подозрительного вида серных сигарок, связку бананов и пачку жвачки, «Даблминт».

— Он славный мальчик. Появился в седьмом веке. Валлиец.

Автобус зигзагами шел сперва на запад, потом на север. Весна опять понемногу превратилась в вялое охвостье зимы. Канзас тянулся бесконечной серой лентой: одинокие облака, пустые окна, потерянные человеческие души. Тень навострился ловить радиостанции, мастерски лавируя между запросами мистера Нанси, которому нравились всякие обсуждаловки и танцевальная музыка, и Чернобогом, который предпочитал музыку классическую, и чем мрачнее, тем лучше, с гарниром из евангелистских радиостанций самого что ни на есть крайнего толка.

Ближе к вечеру они остановились, по просьбе Чернобога, на окраине Черривейла[111], штат Канзас (нас. 2464 чел.). Чернобог привел их на луг, начинавшийся сразу за крайними домами. В тени деревьев все еще лежал снег, и трава была цвета высохшей глины.

— Подождите меня здесь, — сказал Чернобог и вышел, один, на самую середину луга.

Какое-то время он просто стоял, на холодном февральском ветру. Потом вдруг опустил голову — и начал размахивать руками.

— Такое впечатление, что он с кем-то разговаривает, — заметил Тень.

— С призраками, — сказал мистер Нанси. — Его раньше почитали в этом месте, больше ста лет тому назад. Приносили кровавые жертвы, возлияния, так сказать, — посредством молота. А потом, по прошествии времени, местные жители смекнули, что слишком много странников, которые проезжали через город, куда-то пропадают по дороге. А на этом лугу зарыто несколько тел.

Чернобог вернулся с луга. Усы у него потемнели, и среди спутанных седых косм появились черные пряди. Он улыбнулся, показав железный зуб.

— Вот теперь совсем другое самочувствие. Ах-х-х! Все-таки есть такие вещи, которые держатся долго, а дольше всего держится кровь.

Они пошли обратно, по окраине луга, туда, где оставили автобус. Чернобог прикурил сигарету, но больше уже не кашлял.

— Они это молотом делали, — сказал он. — Вотан, ему подавай виселицы да копья, а по мне, так есть одна надежная вещь…

Он выставил желтый от никотина палец и постучал им, довольно чувствительно, Тени по лбу, по самой середине.

— Очень вас прошу, давайте без этого, — вежливо сказал Тень.

— Очень вас прошу, давайте без этого, — передразнил его Чернобог. — В один прекрасный день я достану свой молот и сделаю с тобой кое-что похуже этого, да, дружок, не забыл?

— Не забыл, — ответил Тень. — Но если вы сделаете это еще раз, я сломаю вам руку.

Чернобог фыркнул. А потом сказал:

— Они должны быть благодарны, эти местные. Такая сила здесь витает! Даже через тридцать лет после того, как они вынудили моих людей уйти в подполье, здешняя земля, вот эта самая земля, породила величайшую актрису всех времен и народов. Величайшую.

— Джуди Гарленд[112]? — спросил Тень.

Чернобог резко мотнул головой.

— Он имеет в виду Луиз Брукс[113], — сказал мистер Нанси.

Тень почел за лучшее не спрашивать, кто такая Луиз Брукс. А вместо этого сказал:

— Но послушайте, когда Среда пошел с ними на переговоры, они тоже обещали соблюдать перемирие.

— Ну да.

— А теперь мы собираемся получить у них тело Среды, и они опять обещают соблюдать перемирие.