– И власть эта достаточно велика, чтобы давать ему полномочия вести межпланетные переговоры? – спросил Кику.

– Без всякого сомнения.

– Ну, тогда перейдем к делу. – Кику кивнул актеру, затем, включив «беззвучный» режим, обратился к находившейся перед ним панели: – Вы записываете?

– Да, сэр, – ответил голос, слышный только ему. – Один раз пропало изображение, но теперь все в порядке.

– Генеральный и главнокомандующий слушают?

– Думаю, да, сэр. Их офисы подключены.

– Прекрасно.

Мистер Кику послушал речь генерального секретаря. Довольно краткая, она была произнесена с величайшим достоинством; к тому же актер держал такой темп, чтобы Фтаемл успевал переводить. Генеральный секретарь приветствовал хрошии на Земле, заверил их в том, что все народы Федерации испытали величайшую радость, когда они нашли в конце концов своего потерянного собрата. К тому же, добавил он, это счастливое завершение несчастной случайности представляет подходящий случай, чтобы хрошии по праву заняли место в Содружестве цивилизаций.

Актер сел и отключился, практически уснул. Глаза его оставались открытыми, а с лица не сходило выражение доброжелательного достоинства. Он мог часами сохранять эту позу римского императора, ничуть не обращая внимания на происходящее вокруг.

Мистер Макклюре вкратце повторил сказанное генеральным секретарем и добавил, что Федерация готова обсудить любые деловые отношения между Федерацией и благородными хрошии.

– Похлопать, босс? – спросил Гринберг, наклонившись к Кику. – Кто-то же должен, а они, похоже, не умеют.

– Заткнись, – дружелюбно ответил Кику. – Доктор Фтаемл, намерен ли командир произнести официальную речь?

– Думаю, нет. – Фтаемл побеседовал с главным хрошии, а затем сказал: – Его ответ является не формальной любезностью, а серьезным комментарием на две произнесенные речи. Он говорит, что хрошии не нуждаются в других племенах… стоящих на низшей ступени развития, и что мы должны перейти к делу, больше не отвлекаясь на… э-э-э… пустяки.

– Но если они действительно не испытывают нужды в прочих расах, спросите его, почему они пришли к нам и почему предложили нам дары.

– Но вы же сами на этом настаивали, – удивился Фтаемл.

– Благодарю вас, доктор, но сейчас я не нуждаюсь в ваших комментариях. Потребуйте у него ответа. Только, пожалуйста, не давайте ему советов.

– Я попробую. – Фтаемл обменялся несколькими пронзительными фразами с командиром хрошии, а затем повернулся к Кику. – Простите меня. Он говорит, что согласился на ваши детские игры, потому что считает это простейшим способом достижения своей цели. А теперь он хочет обсудить передачу им Джона Томаса Стюарта.

– Скажите ему, пожалуйста, что этот вопрос пока не открыт для обсуждения. Согласно повестке дня сначала должен быть урегулирован вопрос о дипломатических отношениях.

– Простите меня, сэр. Очень трудно перевести понятие «дипломатические отношения». Я бился над этим несколько дней.

– Скажите ему, что то, что сейчас происходит, как раз и является примером дипломатических отношений. Свободные люди ведут переговоры как равные, с мирными намерениями, в интересах взаимной выгоды.

– Каждое из этих понятий почти столь же трудно перевести. – Рарджиллианец изобразил человеческий вздох. – Но я попробую.

Через некоторое время он ответил:

– Потомственный маршал говорит, что если происходящее здесь и есть дипломатические отношения, то вы их уже получили. Где мальчик Стюарт?

– Не так сразу. Повестку дня надо выполнять последовательно, пункт за пунктом. Они должны принять посольство и комплексную делегацию – культурную, научную и торговую. Они должны равным образом оставить у нас посольство и делегацию. Нужно договориться о регулярном сообщении между обеими суверенными державами. Прежде разрешения всех этих вопросов невозможно даже упоминать о мальчике Стюарте.

– Я попробую еще раз. – Фтаемл долго что-то говорил «боссу»; ответ был очень краток: – Он приказал ответить вам, что все эти вопросы отвергнуты как не заслуживающие рассмотрения. Где мальчик Стюарт?

– Если так, – спокойно сказал мистер Кику, – скажите ему, что мы не торгуемся с варварами. Скажите, чтобы они забирали свое барахло – обязательно постарайтесь, чтобы в переводе было достаточно сильное выражение, – которым они замусорили наш дом, и побыстрее. А потом возвращаются на свой корабль и немедленно улетают. Им придется силой запихать свою драгоценную хрошиа на борт, если они хотят ее еще когда-либо увидеть, потому что им больше никогда не разрешат здесь приземляться.

У Фтаемла был такой вид, словно он вот-вот расплачется, хотя это было физически невозможно.

– Пожалуйста! Я умоляю вас не настраивать их против себя. Я говорю вам то, чего говорить не должен… я выхожу за рамки своих профессиональных обязанностей… но они могут уничтожить этот город, даже не возвращаясь на свой корабль.

– Передайте мои слова. Переговоры окончены. – Мистер Кику встал, сделал остальным знак глазами и направился в комнату отдыха.

Впереди шел актер. Макклюре поймал локоть мистера Кику и пошел с ним рядом:

– Генри, ты, конечно же, руководишь этим спектаклем. Но не лучше ли будет как-нибудь продолжить разговоры? Они же просто дикие звери. Все это может…

– Мистер Макклюре, – спокойно ответил Кику, – как сказал однажды наш выдающийся предшественник, имея дело с некоторыми типами, надо наступать им на пальцы до тех пор, пока они не начнут извиняться. – Он направил министра к двери.

– А вдруг они не начнут?

– В этом есть определенная опасность. Пожалуйста, не будем спорить в их присутствии.

Они вошли в комнату отдыха; дверь за ними закрылась. Гринберг повернулся к Кику:

– Хорошая попытка, босс. И что нам теперь делать?

– Ждать.

– Ладно. – Гринберг, заметно нервничая, подошел к монитору и вгляделся в изображение происходящего в зале.

Хрошии не ушли. Они, видимо, окружили доктора Фтаемла; их фигуры, значительно более крупные, чем у горгоноида, совсем скрыли его от глаз.

– Со мной все, сэр? – спросил актер.

– Да, Артур. Отличная работа.

– Спасибо. У меня еще осталось время снять этот грим и успеть на второй тайм.

– Вот и хорошо. Только, может, тебе лучше переодеться здесь?

– Да ерунда, фотографы и так все знают. Они в нашей команде.

Он вышел, насвистывая. Макклюре сел, зажег сигару, затянулся один раз и отложил ее.

– Генри, тебе надо связаться с главнокомандующим.

– Он сам знает. А мы будем ждать.

И они стали ждать.

Неожиданно Гринберг сказал: