вылезать на берег несколько выше их деревни, и попросили их пристрелить, чтобы полакомиться мясом. На заходе солнца все, черные и белые, туда отправились. Стемнело. На реке заслышалось фырканье приближающихся гиппопотамов. Но когда белые охотники стали о чем-то спрашивать негров, слова их канули в пустоту. Оказалось, что те незаметно удрали. И вот они слышат, как двое гиппопотамов выбираются на берег.

— Ты еще тут? — шепчет один охотник другому.

— Да, — отвечает тот, — но скоро меня не будет.

И когда товарищ его приполз к месту, откуда доносился голос, там никого уже не было. Тогда и сам он последовал примеру остальных и пустился бежать со всех ног, в то время как прибрежный кустарник хрустел под лапами гиппопотама.

Двое других европейцев, также новичков, придумали совсем особый способ охоты. Они обнаружили на поляне следы гиппопотамов и, выбрав два молодых деревца, на которые не стоило особого труда взобраться, решили выждать при лунном свете, пока не появятся звери. Завидев их издали, они храбро влезли на деревья и стали ждать. Однако спустя несколько мгновений один из них начинает вдруг ерзать и стонать.

— Сиди же спокойно, — шепчет другой.

— Не могу.

— Почему это ты не можешь? — Муравьи.

Оказалось, что товарищ его попал на одно из тех деревьев, где живут пресловутые черные муравьи.

— Бегемоты уже тут! Продержись еще минуту!

Но муравьи оказались страшнее. Охотник бросил ружье и вслед за тем спрыгнул с дерева сам, гиппопотамы же, услыхав шум, кинулись в воду.

В течение ряда лет по одному из рукавов реки, сообщавшемуся с озером, ездить было рискованно из-за того, что там укрывался свирепый гиппопотам. Он нападал на каждую проходившую лодку. Уже десять человек сделались его жертвами, а убить его все не удавалось. Но вот однажды по этому рукаву плыл лесоторговец-американец, отправившийся за провиантом для своих рабочих. Для большей надежности он зажал свой заряженный маузер между колен, а сам задремал. Гребцы толкнули его в бок: в пяти метрах от лодки из воды вынырнул гиппопотам, гроза этих мест. Еще минута — и он бы перевернул лодку. Однако американец не сплоховал и всадил ему в голову пулю. Удача эта прославила его на весь округ. Мне едва не достались зубы убитого бегемота: американец хотел их мне подарить в знак благодарности за то, что мы лечили его, когда он был тяжело болен. Но когда он выписался из больницы и уезжал из Африки, он позабыл о своем обещании, а мне было неудобно ему о нем напоминать.

У того же американца было необычайное приключение с буйволом. Он выстрелил в него — и промахнулся. А так как это была последняя пуля, то ему ничего не оставалось делать, как пуститься в бегство. Однако буйвол очень скоро его нагнал. Добрых четверть часа кружили они вокруг дерева. Когда американец уже не мог больше продолжать эту игру, он решил схватить буйвола за рога и повалить так, как американские пастухи валят быков. Он мог на это решиться, потому что сам когда-то был в Америке пастухом и к тому же обладал геркулесовой силой. Однако африканский буйвол не поддался на американскую уловку, и повалить его не удалось. Пляска их продолжалась, пока наконец не подоспели негры; они-то и освободили совсем уже обессилевшего охотника от преследований буйвола.

Однажды американец этот, а с ним еще один белый, с которым они вместе пошли на охоту, заблудились. В течение трех дней переходили они вброд одно болото за другим, и им нечего было есть. Ночи им приходилось проводить под проливным дождем. Когда оба они дошли уже до крайнего изнеможения, одному из их черных спутников удалось определить местонахождение по форме дерева, которое он приметил вдали. Оказалось, что все это время они пробродили у самого края их лесного участка.

Когда его привезли ко мне больным, этот геркулес превратился в настоящий скелет. Мне удалось без труда одному поднять его и положить на носилки.

Все выдающиеся охотники, которых я знаю, люди очень осторожные и, нисколько не смущаясь, рассказывают, как при тех или других обстоятельствах им удавалось избежать опасности и спастись бегством. Все они стараются втолковать новичкам, как осмотрительно надо вести себя на охоте. Немало таких новичков получило, сидя у меня за столом, обстоятельные уроки!

Самое опасное — это преследовать подстреленного леопарда. Позабывший об этом предостережении лесоторговец-итальянец попал недавно в большую беду. Бродя по лугам юго-восточнее мыса Лопес, он неожиданно столкнулся с леопардом и тяжело его ранил, о чем можно было судить по обильно залитым кровью следам. Проискав некоторое время свою добычу, он обнаружил леопарда в маленькой, заросшей камышом котловине. В то самое мгновение, когда охотник увидел, что может еще раз в него выстрелить, зверя заметили и сопровождавшие его негры и принялись громко кричать, чтобы предупредить своего хозяина. Крики эти так разъярили леопарда, что, собрав последние силы, тот бросился на итальянца. Будучи уже не в состоянии выстрелить, он стал тыкать в него ружьем, чтобы зверь впивался в приклад зубами. Так оно и случилось; на прикладе остались следы зубов леопарда. Потом итальянец стал отступать шаг за шагом, парируя, подобно фехтовальщику, все выпады леопарда все тем же прикладом, чтобы за это время подоспели его вооруженные копьями люди. На свое несчастье, он оступился и упал. Разъяренный зверь тут же впился ему в плечо и уже в смертельной схватке, в то время как охотники-негры поражали его копьями, успел разодрать ему плечо до самой кости. Когда после многих дней пути итальянца привезли ко мне, я не был уверен, буду ли в силах спасти ему руку. Спустя шесть недель он, однако, поправился, и я смог его выписать. Но какие неимоверные страдания ему приходилось испытывать, когда мы перевязывали его глубокою нагноившуюся рану!

За несколько месяцев до того мне пришлось лечить негра, на которого леопард напал ночью, забравшись к нему в хижину.

Леопарды испытывают пристрастие к собакам. У одного белого лесоторговца леопард среди бела дня утащил из дома двух собак. Когда собак нет, то он не брезгует и курами. Если он где-нибудь обнаружил курятник, то не отступится, даже если в него в это время будут стрелять. Если его все же прогонят, то через полчаса он возвращается снова. За такую дерзость зверь этот обычно платится жизнью.

К сожалению, есть еще люди, которые охотятся на белых цапель: перья их очень модны в Европе и идут на украшение шляп. Все