Паран неуверенно шёл вперёд.

— Драконус! — закричал он. — Где ты, во имя Худа? Драконус!

На зов поднялись лица, затем все кроме одного — скрытого капюшоном и неразличимого — вновь опустились.

Капитан проскользнул между жертвами Драгнипура, приближаясь к одинокому затенённому лицу, ступая совсем близко от безумных, оглушённых, умирающих, но никто даже не попытался остановить его, никто даже не обратил на него внимания. Паран шёл сквозь толпу, словно призрак.

— Привет тебе, смертный, — сказал Драконус. — Иди со мной.

— Я искал Рейка.

— А нашёл его меч. Чем я вовсе не опечален.

— Да, я говорил с Ночной Стужей, Драконус, но не дави на меня в этом деле. Когда я приму решение, ты узнаешь о нём первым. Мне нужно поговорить с Рейком.

— Да, нужно, — пророкотал древний воин. — Объясни ему одну истину, смертный. Он слишком милосерден, чтобы владеть Драгнипуром. Ситуация становится отчаянной.

— О чём ты говоришь?

— Драгнипур нужно питать. Оглянись вокруг, смертный. Есть те, кто наконец пали под тяжестью нашего общего бремени. Их относят в повозку и забрасывают внутрь — думаешь, так и следует делать? Они слишком слабы, чтоб шевелиться, и скоро оказываются погребёнными под телами себе подобных. Погребёнными навеки. И чем больше тел на повозке, тем тяжелее бремя, которое приходится тащить всем остальным — тем, кто ещё способен налегать на цепи. Понимаешь? Драгнипур нужно кормить. Нам нужны… свежие ноги. Скажи Рейку: он должен обнажать меч. Должен забирать души. Желательно — могучие. И необходимо начать это делать очень скоро…

— А что случится, если повозка остановится, Драконус?

Человек, выковавший собственную темницу, долго молчал.

— Направь свой взор нам за спину, смертный. Узри сам, что́ преследует нас.

Преследует? Паран закрыл глаза, но сцена не исчезла — повозка катилась дальше, бессчётные пленники продолжали идти мимо, словно призраки. Наконец огромный фургон проехал мимо, его скрип стих позади. По сторонам от Парана пролегли колеи от его колёс, каждая — шириной с имперскую дорогу. Земля пропиталась кровью, желчью и потом, зловонная жижа засасывала его сапоги, обхватила его щиколотки.

Взгляд Парана побежал по этим колеям дальше, к самому горизонту.

Где бесновался хаос. Небо укрывала буря, подобной он не видел никогда в жизни. Из неё лился неутолимый голод. Безумное, иссуплённое стремление.

Потерянная память.

Сила, рождённая из разорванных душ.

Злоба и желание, сила, почти обладающая самосознанием, сотни тысяч глаз, направленных на повозку позади Парана.

Такой… невыносимый голод…

Паран отшатнулся.

Ахнув, он вдруг вновь оказался рядом с Драконусом. Отзвук увиденного не уходил, заставлял сердце отбивать в груди бешеный ритм. Лишь тридцать шагов спустя он нашёл в себе силы поднять голову и заговорить.

— Драконус, — прохрипел Паран, — ты сотворил очень неприятный меч.

— Тьма всегда воевала против Хаоса, смертный. Всегда отступала. И всякий раз, когда Мать смягчалась — от Прихода Света, от Рождения Тени, — сила её умалялась, и разница в мощи становилась ещё более внушительной. Так обстояли дела миров в те давние дни. Разница росла. Покуда Хаос не подступил к самим вратам Куральд Галейн. Нужно было защищаться. Нужны были… души…

— Прошу, постой. Мне необходимо подумать…

— Хаос вожделеет силы этих душ — тех, что забрал Драгнипур. Если он пожрёт их, мощь его возрастёт десятикратно. Стократно. Довольно, чтобы проломить Врата. Взгляни на свой смертный мир, Ганос Паран. Разрушительные, губительные для цивилизации войны, гражданские войны, погромы, раненые и умирающие боги — ты сам и твой род с опасной скоростью мчитесь по пути, проложенному Хаосом. Ослеплённые яростью, жаждой отмщения, самыми тёмными страстями…

— Постой…

— Для которых история ничего не значит. Уроки её забыты. Память — человечества, всего человеческого — утрачена. Без равновесия, Ганос Паран…

— Но ты же хочешь, чтобы я разрушил Драгнипур!

— А-а-а, теперь я понимаю, почему ты противишься всему, что я говорю. Смертный, у меня было время подумать. Признать чудовищную ошибку, которую я совершил. Я верил, Ганос Паран, в те давние дни, что лишь во Тьме может проявиться сила, которая есть порядок. Я хотел помочь Матери Тьме, ибо казалось, что сама она не способна себе помочь. Она не отвечала, даже не давала знать, что вообще видит своих детей. Она отступила в дальние глубины своего Владения, удалилась от всех нас, так далеко, что мы уже не могли её найти.

— Драконус…

— Выслушай меня, прошу. Прежде Домов были Обители. Прежде обителей было странствие. Твои собственные слова, верно? Но ты был одновременно и прав, и неправ. Не странствие, но миграция. Ежегодный путь — предсказуемый, циклический. То, что казалось бесцельным, случайным, было на самом деле извечным, подчинённым собственным законам. Истина — сила! — которую я не смог распознать.

— И разрушение Драгнипура вновь выпустит Врата — позволит им мигрировать.

— Да, вернёт им собственную силу, которая позволяла противостоять Хаосу. Драгнипур обрёк Врата Тьмы на вечное бегство, но если истощатся души, которые влекут их…

— Бегство замедлится…

— И Хаос настигнет нас.

— Значит, либо Рейк начнёт убивать — забирать души — или же Драгнипур следует уничтожить.

— Первое необходимо — чтобы выиграть время — прежде чем свершится второе. Меч должен быть разрушен. Сама цель его существования оказалась ошибочной. И в этом — ещё одна истина, которую я обрёл — слишком поздно, увы, по крайней мере, для меня самого.

— И в чём она?

— Как Хаос способен защищаться в этой вечной войне, изменяя собственную природу себе на пользу, так может и Порядок. Он не привязан исключительно к Тьме. Он понимает, если угодно, ценность равновесия.

Парана охватило интуитивное озарение.

— Дома Азатов. Колода Драконов!

Скрытая капюшоном голова слегка повернулась, и Паран ощутил на себе холодный, нечеловеческий взгляд.

— Да, Ганос Паран.

— Дома забирают души…

— И связывают на одном месте. Там, где до них не дотянется Хаос.

— Тогда не важно, падёт ли Тьма.

— Не будь глупцом. Потери и преимущества накапливаются, меняют расположение сил, но не всегда настолько, чтобы восстановить равновесие. Сейчас оно нарушено, Ганос Паран, и приближается к пределу. Война, что казалась нам, пойманным в ней, вечной, может завершиться. Что именно ждёт нас всех, если это произойдёт… что ж, смертный, ты сам почувствовал его дыхание позади нас.