Нгангата покачал своей большой головой и отогнал овода.

— Ты близко знаком с несколькими богами, Перкар. Неужели ты думаешь, что они будут к тебе благосклонны в чем-нибудь?

— Если это послужит их интересам, то да.

— Хорошо, — согласился Нгангата. — Но послушай меня. — Он обратил взгляд своих темных глаз альвы на Перкара, взгляд, который тот когда-то находил таким пугающим. Время и дружеские чувства научили Перкара понимать выражение этих глаз, читать в них заботу, — но все равно иногда Перкар смущался. — Я не покину тебя, Перкар. Не позволю тебе выбросить свою жизнь, словно изношенную рукавицу. Кем бы ты ни был, ты мой друг, а это я могу сказать об очень немногих людях. Так что когда отправишься навстречу смерти, помни, что я рядом.

— Я не хочу нести такую ответственность, — вздохнул Перкар.

— Тебе и не придется ее нести, — проворчал в ответ Нгангата. — Но если мне удастся заставить тебя подумать обо мне — или о ком-нибудь другом, — а не только о себе, значит, усилия потрачены не зря.

Перкар смотрел, как Нгангата седлает своего коня, потом вывел собственного скакуна из стойла.

— Удастся ли нам выиграть, Нгангата? Сможем ли мы победить Изменчивого?

Нгангата издал странный тихий смешок:

— Конечно. Почему бы и нет?

Перкар уныло улыбнулся в ответ:

— Действительно, почему бы и нет?

Они вместе выехали за ворота и присоединились к отряду воинов.

Перкар гадал, знают ли родичи «Шедду», кто на самом деле их предводитель, но потом решил, что это не имеет значения. Воины производили впечатление храбрецов, были хорошо вооружены и казались готовыми на все. Их было тридцать человек, плюс шестеро путников. Заметит ли их Владыка Леса и станет ли останавливать? Перкар знал по опыту, что против Охотницы и ее господина весь этот отряд — ничто. С другой стороны, их сопровождает Карак, хоть и не в собственном обличье. Перкару очень не хотелось признаваться в этом, но он испытывал огромное облегчение: раз во главе отряда бог, можно больше не беспокоиться, правильные ли решения принимает сам Перкар, по тому ли пути ведет спутников. Как в тот раз, когда он оказался пойман Рекой, от юноши не зависело, куда двигаться, — он мог только думать о том, что сделает, когда прибудет на место.

— Почему ты не отправился с нами с самого начала? — вслух спросил он Карака.

— Мне нужно было кое-чем заняться, да и меня бы заметили, — последовал ответ. Карак и не подумал объяснять, кто мог его заметить и какие дела требовали его внимания. — А сейчас мы на пороге моего дома, но даже теперь мне нужно сохранять личину. Не ожидай от меня прямой помощи. Я твой проводник, а не защитник, хотя чем ближе мы будем к Эрикверу, тем больше я смогу для вас сделать.

— Эрикверу?

— Истокам Изменчивого — тому месту на горе, откуда он течет, — ответил Карак и поскакал вперед, чтобы поговорить с одним из своих людей.

Перкар придержал Тьеша. Шерсть жеребца блестела, сам Перкар отмылся в бане, переоделся в чистую новую одежду, и во вьюке, который нес Свирепый Тигр, у него была теперь сверкающая стальная кольчуга. Юноша должен был бы чувствовать себя освеженным и довольным.

Но двумя днями раньше, рядом с Хизи, которая смешила его своими восклицаниями насчет горных красот, Перкар чувствовал себя во сто крат лучше. С некоторым изумлением он осознал, что был тогда счастлив. Как странно: счастье можно бывает узнать только тогда, когда оно безвозвратно уходит…

Солнце бросало золотые лучи на молодые зеленые листочки, на раскрывшиеся полевые цветы, но каждый миг лишь приближал Перкара к отчаянию и неотвратимой гибели.

Он попытался прогнать печаль, когда к нему подъехала Хизи, но это ему не удалось.

— Что с тобой? — спросила она. Перкар чуть не рассказал ей все; слова были готовы соскользнуть с его языка, но он все еще чувствовал себя словно оледенелым, и когда вместо ответа он только пожал плечами, Хизи замкнулась, спряталась в свою раковину, чтобы не позволить Перкару причинить боль.

— Ну что ж, — неловко протянула она, — я подъехала к тебе только потому, что должна кое-что сказать. — Ее глаза быстро скользнули по его лицу и вновь опустились. — Прошлой ночью я путешествовала. Я видела целую армию менгов, скачущую нам навстречу. Она гораздо больше этого отряда.

— Вот как? — Карак не показал ему менгское войско, хотя теперь, вспоминая разговор, Перкар понял, что тот намекал на подобное.

— Да. Кочевников ведет Мох. — Мох?

— Мох — гаан. Впрочем, нам следовало догадаться об этом. Я должна была заметить.

— Братец Конь говорит, что гааны могут скрывать свою природу, даже друг от друга.

— Да. И все же когда он явился мне во сне, на него напал кто-то, кого я никогда не видела, — кто-то, кому были послушны молнии… А на следующий день ты нашел раненого Мха. Я не подумала о такой очевидной связи!

Перкар беспомощно развел руками, не зная, что сказать. Мох — еще совсем мальчишка; кому придет в голову, что он — предводитель сотен менгских воинов? Хотя он все же старше Хизи и ненамного младше самого Перкара…

— С этим войском едет кое-кто еще. Кто-то совсем невозможный.

— Невозможный?

Перкар внимательно слушал, пока Хизи описывала свое видение, и когда понял, что она видела чудовище, погубившее богиню потока, ощутил такую тяжесть в груди, что подумал — выдержат ли ребра. Но тут Хизи объяснила, что представляет собой это чудовище, и Перкар вспомнил.

— Я отрубил ему голову напрочь, — ошеломленно прошептал он. — Напрочь.

— Это работа Реки, — уныло ответила Хизи. — Я больше не буду спорить с тобой, нужно ли нам стремиться к Шеленгу, Перкар. Я хочу, чтобы ты это знал. Тебе больше не нужно меня туда заманивать.

— Я никогда…

— Не лги, — ответила Хизи, и Перкар прочел в ее глазах не только раздражение, но и глубокое страдание. — Йэн обманывал меня, и вот теперь… теперь он снова преследует меня. Может быть, он никогда и не был человеком. Я поняла: когда один из вас приближается ко мне, держит за руку, целует, — это только потому, что нуждается в чем-то помимо меня. Может быть, если я проживу долго, я сумею понять, что тут за секрет. Но с меня хватит. Ты и я вместе закончим наше дело: убьем Реку или погибнем, пытаясь это совершить. Но я не доверяю тебе, Перкар, потому что знаю: ты мне лгал. Я уверена по крайней мере, что ты не поделился со мной тем, что рассказал тебе Чернобог. Так что помни: я участвую в походе не потому, что доверяю тебе, а потому, что это единственное, что мне остается. И я совсем не уверена, что ты мне так уж нравишься.

Перкар беспомощно выслушал отповедь, отчаянно желая оправдаться, но не в силах найти слова. Все сказанное Хизи было правдой — все, кроме вывода о том, что их недавняя близость была лишь уловкой с его стороны. Однако Перкар понимал, что все выглядит именно так, да и сил на то, чтобы спорить, у него не оставалось. Если ей хочется считать его притворщиком, что ж, это лишь облегчит дело, если они окажутся в тупике.