— Значит, наши мыслишки вертятся в одном направлении.

Морган оторопело уставился на меня. Если бы я ни с того, ни с сего огрела его дубинкой по голове, он был бы изумлён куда меньше.

— Ты серьёзно, милочка?

— Д-д… — Внезапно у меня перехватило дыхание, и я застыла с открытым ртом, пытаясь ухватить воздух, как вынутая из воды рыба. Затем злость на себя, на свою робость, на беспомощность, вернула мне самообладание. — Да, серьёзно! Чёрт тебя подери, Морган, поцелуй же меня! Или ты ждёшь, пока я передумаю?

Морган подступил ко мне, обнял и поцеловал в губы. Правду сказать, я ожидала, что он набросится на меня, как хищный зверь, но на деле всё оказалось иначе. Его крепкие объятия не причиняли мне боли, поцелуй был ласковым и нежным, а когда он дал волю своим рукам, то не для того, чтобы жадно лапать моё тело, а чтобы гладить меня.

— Ты совсем как статуя, Бренда, — проговорил Морган, ещё раз поцеловав мои бесчувственные губы. — Тебя словно парализовало.

— Так помоги мне, — почти взмолилась я. — Помоги избавиться от страха.

И он помог. Я не буду рассказывать, как это происходило. Во-первых, это наше с Морганом личное дело; а во-вторых, я очень смутно помню, что мы тогда вытворяли. В любом случае — молчок.

Потом мы лежали в постели и курили одну сигарету за другой, небрежно стряхивая пепел прямо на пол. В камине весело трещали охваченные огнём дрова. Зима в Авалоне обычно мягкая, зачастую бесснежная, но по ночам бывает холодновато. И хотя в жилых помещениях дворца уже были установлены электрические обогреватели, Морган по старинке предпочитал камин — правда, усовершенствованный, с автоматической подачей дров. Я не могла не признать, что в этом было своё очарование.

— Бренда, — наконец отозвался Морган. — Ты сущий чертёнок.

— В самом деле? — лениво произнесла я.

— В самом деле. Ты — что-то особенное. Мне ещё ни с кем не было так хорошо, как с тобой.

— Мне тоже, — сказала я чистую правду.

— Нет, я серьёзно, — настаивал Морган, невесть почему вообразив, что я иронизирую. — Впрочем, сначала ты была холодной, как льдинка, но потом как растаяла… так уж растаяла! — Он немного помолчал, колеблясь, затем всё же добавил: — А знаешь, я грешным делом считал, что тебя интересуют исключительно девочки.

— Так оно и было, — честно призналась я. — В некотором роде.

— Как это?

— Не имеет значения. Что было, то сплыло. Наконец-то я стала женщиной.

— Ты и раньше была женщиной. Очень привлекательной женщиной.

— Только внешне. А внутренне… — Тени прошлого вынырнули из моего подсознания, и мной снова овладел страх.

Морган чутко отреагировал на это и привлёк меня к себе. Странно, но в его объятиях я почувствовала себя в полной безопасности.

— Тебя когда-то изнасиловали? — участливо спросил он.

— Хуже, — ответила я, содрогнувшись. — Гораздо хуже… Только ни о чём не спрашивай.

— Хорошо, не буду… А у тебя давно не было мужчин?

— Почти тринадцать лет по моему личному времени.

Морган так и присвистнул.

— С ума сойти! Я бы давно повесился.

— Порой у меня возникало такое желание, — сказала я. — Но теперь это в прошлом. Я уже излечилась.

Мы умолкли, наслаждаясь присутствием друг друга. Я чувствовала себя самой счастливой женщиной на свете, но где-то в глубине моего существа зрел страх, что это лишь наваждение, что всё испытанное мною — иллюзия, красивый сон, который не может длиться вечно. Когда-нибудь я проснусь — и всё вернётся в круги своя…

Конечно, это было глупо, я отдавала себе отчёт в том, что не сплю и не грежу, и тем не менее, чтобы окончательно убедиться в реальности происходящего, связалась с Артуром.

«Привет, сестричка, — он сразу узнал мои позывные. — Как наши „утки“?»

«Уже разлетелись, — ответила я. — Диверсанты готовы к подрывной деятельности. А у вас как дела?»

«Нормально. Пир в самом разгаре».

«Быка уже слопали?»

«Давным-давно. А обглоданные кости мигом растащили на сувениры».

«А как Брендон?»

«Он просто великолепен. Держится так, будто всю жизнь только тем и занимался, что сидел на троне Света. Гм… Не знаю, что на него нашло, но время от времени он бросает на Бронвен такие страстные взгляды, точно хочет её съесть».

«Даже так! — Я с трудом подавила истерический смех. Моё возбуждение всё же передавалось Брендону — но в какой форме! О, бесконечность, ты прекрасна! Я славлю тебя… — Кстати, Артур. Угадай, где я сейчас?»

«Где же ещё? Конечно, в постели с Морганом».

«Чёрт! Как ты догадался?» — удивилась я.

После вспышки искреннего изумления на другом конце провода воцарилось гробовое молчание. Лишь спустя несколько секунд Артур восстановил нормальную интенсивность связи и недоверчиво спросил:

«Сестричка, ты не шутишь?»

«Но ты же сам…»

«Провалиться мне в царство Аида! Просто я спьяну решил блеснуть остроумием…»

«И попал не в бровь, а в глаз», — подхватила я.

«С ума сойти… И как себя чувствуешь?»

«Как невеста в первую брачную ночь. Единственное, что меня волновало, не отразилось ли это на Брендоне».

«Не бойся, не отразилось… Однако же, Бренда! Морган хороший парень, но очень опасный тип. Если он…»

«Прекрати, братец, — перебила я его. — Я уже взрослая девочка и сама могу постоять за себя. Продолжай веселиться, а завтра, когда протрезвеешь…»

«Завтра я возвращаюсь, и если…»

«Тем более, — сказала я, уже жалея, что завела этот разговор; похоже, Артур здорово набрался. — Завтра и потолкуем. Пока, братишка». — И я прервала связь.

Минут через пять Морган сказал:

— Только что со мной разговаривал Артур.

— Да?

— Он был весьма мил и деликатен. Пообещал оторвать мне голову, если я обижу тебя.

— Он пьян.

— Я это почувствовал. Но in vino veritas[2]— он почти прямым текстом дал мне понять, что я последний среди его знакомых, с кем он хотел бы видеть тебя. Кстати, почему ты выбрала меня?

— Сама не знаю. Наверное потому, что другой на твоём месте действовал бы не так решительно. А мне всякие там прелюдии были ни к чему.