Тот факт, что эти слухи вообще появлялись, демонстрировал, как низко пала репутация Zeppelin. Во время серии из четырех концертов на гигантском Чикагском стадионе Пейдж вышел на сцену, нацепив на себя определенно панковскую фуражку штурмовика СС, а его длинные паучьи ноги скрывали сияющие высокие сапоги из черной кожи. Он более не был заинтересован скрывать тьму, которая, как он выразился, настигла его и пути назад нет. Третий концерт пришлось закончить на середине, когда во время исполнения ‘Ten Years Gone’ у Джимми случился приступ «желудочных колик», как гласило официальное объяснение. На самом же деле, по словам одного из очевидцев, который предпочел остаться неназванным, шоу пришлось прекратить, потому что Пейдж «был так обдолбан, что пытался играть на втором грифе, держа в руках не ту гитару». (И правда, существует скверный бутлег того концерта, называющийся China White, и он, похоже, подтверждает эту версию. Игра Джимми, и так нетвердая, просто останавливается посреди ‘Ten Years Gone’. «У Джимми приступ гастроэнтерита, — прилагая все усилия, чтобы скрыть истинную причину, говорит зрителям Роберт, — и таблетки не помогают, поэтому мы прервемся на пять минут». Больше они не вышли.) В другой раз «он был так обдолбан, что не мог даже собственные штаны подтянуть». Во время акустической секции на следующем концерте он так опьянел, что ближе к концу одной из песен соскользнул со своего стула, отключив в процессе свою гитару.

На следующий день, разговаривая с репортером журнала Circus, Пейдж обвинил в своей неспособности закончить шоу «пищевое отравление» — загадочную болезнь, конечно, учитывая, что он в то время вообще не употреблял пищи. Он отмахивался от слухов, что этот тур станет для группы последним. «Led Zeppelin — это мальчишник, который никогда не закончится, — неубедительно провозгласил он. — Это не последнее турне. Будет преступлением разрушить эту группу». Вероятно, и так, но его поведение приводило его в опасную близость к тому, чтобы сделать как раз это. Как замечает Дэйв Диксон: «Рок-звезды такой величины, какой к тому времени достиг Пейдж, живут в маленьком пузыре, не имея контакта с реальностью. На тебе такое давление, ведь ты лидер самой крупной группы в мире, и поэтому, если ты находишь успокоение в принятии героина, уносящего тебя в какое-то иное место, где никто не может тебя достать, ты будешь принимать его. Проблема в том, что, как обнаружил Кроули, в конце концов он разрушит тебя, так как ты становишься его рабом. Героин прекращает работать на тебя, но ты начинаешь работать на него».

Пейдж, однако, оставался в блаженном неведении. Когда в 2003 году Ник Кент спросил его, жалеет ли он о том, что «был так пристрастен к героину и кокаину», он пожал плечами. «Я вовсе не жалею, ведь когда нам надо было сфокусироваться, я фокусировался. Вот так… Приходится постоянно быть включенным». Очевидно, однако, что в этом правиле были исключения, и в 1977-ом они случались все чаще. Неожиданно налетевшая на аэропорт Чикаго буря задержала вылет Колесницы Цезаря. В результате следующим вечером выступление на Спортивной арене Миннеаполиса было задержано более, чем на час. После концерта Джимми поругался с доктором, когда тот обнаружил, что из его черной сумки пропал пузырек с метаквалоном. Когда доктор зажал его в ванной, спросив о пропаже, Пейдж взбесился. «Обвинять меня! — кричал Пейдж. — Черт возьми, кто, по его мнению, платил ему зарплату?»

Американский писатель Ян Ухельски, освещавший первую часть тура для журнала Creem, изо всех сил старался представить происходящее в позитивном, даже несколько скептическом ключе, так цитируя анонимный источник: «Было около половины шестого утра, и я наконец-то смог ускользнуть со всей этой вакханалии, продолжавшейся последние двое суток, и даже успешно воспрепятствовал Бонзо выломать мою дверь или вылить на меня мусорное ведро, полное чего-то, что, смею надеяться, было водой. Бонзо развлекался, переходя из комнаты в комнату, вооруженный перекинутым через плечо столбиком, отломанным от кровати, быстро уничтожая столько номеров Swingle’s Celebrity Hotel, сколько представлялось возможным». Также была «прохладная» встреча с Пейджем, который «без остановки ходил по комнате своими чрезвычайно худыми ногами… одетый в сценический костюм, по поводу чего один прохожий в холле отеля заметил своему спутнику: „Если это не рок-звезда, то он тот еще чудак!“» Однако путешествовать на борту Колесницы Цезаря было более весело: доктор «пробирался по салону, раздавая „предматчевые“ витамины всем присутствовавшим, вне зависимости от того, были они „игроками“ или нет».

Когда Планта поставили в неудобное положение, чтобы выяснить, куда группа направляется дальше, певец язвительно ответил: «Есть две тропинки, по которым можно пойти…» Когда писатель поправил его: «There are two paths you can go by, but in the long run, there’s still time to change the road you’re on («Есть два пути, по которым можно пойти, но всегда будет шанс изменить направление»)», — Плант был захвачен врасплох и не смог сразу придумать приемлемый ответ. «Я не знаю, — признался он и затем пророчески добавил: — Полагаю, это будет расширением того, чем я занимаюсь сейчас, но не думаю, что буду окружен таким уровнем истерии. Думаю, однажды я поеду в Кашмир и там меня поразит какое-нибудь великое изменение, и мне придется отступиться и подумать о своем будущем как мужчине, а не как резвящемуся мальчику». «Великое изменение», хотя он об этом еще не подозревал, сидя в Колеснице Цезаря в ожидании следующей посадки, быстро приближалось.

По правде говоря, все концерты теперь были наполнены тяжелой атмосферой. Холодное черное облако нависало над группой даже тогда, когда они не были на сцене. Скандалить начали даже зрители. На следующем концерте в Сент-Поле двадцать четыре фаната были арестованы за хулиганство, когда как сотни безбилетников пытались прорваться на стадион. Эта ситуация повторилась пять концертов спустя в Cincinnati Riverfront Coliseum, где более тысячи обезумевших фанатов атаковали здание, силясь пробраться внутрь. В этот раз местная полиция провела более сотни арестов. Затем, хотя этот инцидент в то время был освещен удивительно скудно, зритель трагически погиб на втором концерте в Цинциннати, случайно упав с третьего яруса площадки.

Первый отрезок тура завершился в субботу, 30 апреля, их рекордным концертом перед 76 229 зрителями на стадионе Silverdome в Понтиаке, в штате Мичиган. На следующий день Пейдж улетел на короткую передышку в Каир, в то время как остальные отправились домой, в Англию, а Плант планировал провести эти каникулы, занимаясь верховой ездой в Уэльсе. Через десять дней вся группа вместе с Грантом посетила Ivor Novello Awards в отеле Grosvenor в Лондоне, чтобы получить награду 1977 года за выдающийся вклад в Британскую музыку. Затем, 17 мая, они полетели обратно в Америку, чтобы начать второй отрезок тура, проходивший по югу страны, с выступления в Coliseum в Бирмингеме, в штате Алабама, на котором Джимми включил в свое гитарное соло оттенки «Юга».

Несмотря на почти трехнедельный перерыв, когда тур продолжился, просветления атмосферы не произошло, скорее наоборот, все стало еще более угнетающим. Когда в Форт-Уорте, в Техасе, оказалось, что в их же отеле остановились их товарищи по лейблу Swan Song Bad Company, они пригласили гитариста Мика Ральфса поджемовать вместе с ними на предстоящем концерте в Convention Center — и наяривали на бис потрепанную версию ‘It’ll Be Me’ Джерри Ли Льюиса. Позже в отеле была организована неизбежная «вечеринка», во время которой разрушения, причиненные разным комнатам, были столь серьезными и, по всей видимости, методичными, что местный промоутер на следующее утро сравнил их с «ядерным холокостом».