— Так ему и надо! — не удержавшись, воскликнул Мрадо.

— Ага, подбил фрица. Я, тогда еще малец, спрашиваю: как же ты, мол, деда, не побоялся? И знаешь, что он ответил?

— Нет. Я в первый раз эту историю слышу.

— Он ответил: знаешь, я в Бога-то не верую и в церковь не хожу. Но есть человеческое достоинство, Ненад, есть наша сербская гордость. Этот фриц хотел растоптать достоинство моего земляка. Значит, и мое тоже. Так что вступился я не за Христа — за честь нашу вступился. Деду за подвиг его сильно не поздоровилось. До сих пор помню его руки, ломаные-переломаные. Да только он о том нисколько не жалел. Поскольку достоинство свое сберег.

Мрадо понял мораль. Ненад прав. Честь — прежде всего. Радован растоптал Мрадо.

Надо дать сдачи.

К прежнему возврата нет.

Впереди война.

И победит в ней только один.

Мрадо похлопал, на месте ли крайнее средство. За пазухой лежал револьвер.

Проехали Юрсхольм. Чуть-чуть осталось.

В Несбюпарке тихо, как всегда.

Поставили «порш» подальше от дома Радована.

Затянули липучки на бронежилетах. Лишний раз убедились, что стволы в порядке.

С суровым видом зашагали к дому.

Самое темное время суток. Темнее в июне не бывает.

Радован должен быть дома. Своего бывшего босса они знали как облупленного. Раз в две недели, по четвергам, Радо перекидывался в покер со своими дружками — Гораном, Беррой К. и еще парой картежников постарше. Меня ни разу не позвал, вспомнил Мрадо.

Из-за стола вставали в полночь. Потом Радо всегда ехал домой.

Вот и сейчас должен быть внутри.

Мрадо с Ненадом вышли на дорожку, которая вела к дому. Автоматически загорелся прожектор.

Не успели подойти, как дверь распахнулась.

На пороге Стефанович, одна рука за пазухой.

Спросил по-сербски, медленно, с расстановкой:

— А вы что здесь забыли на ночь глядя?

— С Радованом поговорить надо, — ответил Мрадо. — Он об этой поре завсегда дома. Дело важное.

Стефанович начеку. Перед ним два головореза, обиженных Радованом. Один — киллер, браток, рэкетир, живая машина для убийства. Другой — наркобарон, контрабандист, король путан и отпетый отморозок.

Сто пудов, с пушками. Один неверный шаг — и грохнут.

— Радован уже лег спать. Так что извините. Лучше завтра позвоните.

— Ничего. Иди буди.

Стефанович закрыл дверь. Мрадо с Ненадом остались снаружи.

В окне замелькали тени.

Прошло три минуты.

Поняли, что Радо раскусил их. Ни за что не впустит в дом. Кто их знает, может, они убивать его пришли?

Снова вышел Стефанович:

— Он сам к вам выйдет. Пошли.

Стефанович повел их перед собой к гаражу. Ловко: сам держит их как на ладони, а им приходится башкой ворочать, чтоб не упустить его из виду. Открыл гараж. Внутри темно. Мрадо различил очертания «сааба» и «лексуса» Радо. Еще «ягуар», мотоцикл и «рейнджровер» (тот самый, в котором Мрадо доставили к лыжному спуску три месяца назад).

Стефанович сказал: входите. Одного, пожалуй, успеет завалить, обоих сразу — нет.

— Ждите тут. Щас схожу за Радо.

Остались в гараже одни. Дверь открыта. Послышался шорох, Мрадо понял: Ненад вытащил ствол.

Мрадо последовал его примеру.

Услышал, как открылась и захлопнулась дверь в дом.

Никого не видно. Вдруг раздался голос Стефановича:

— Ладно, сперва суньте стволы обратно. Руки скрестите на груди. Мы щас подойдем. Базарить с Радованом будете в гараже. В доме его дочка спит. Ее будить ни к чему.

Мрадо и не думал убирать револьвер.

— Ага, разогнались. Теперь слушай наши условия. Радован выходит к нам, все стоим с опущенными руками. Расклад понятен? Кто руку поднимет, из того решето сделаю — воду носить.

Из мрака послышался смех Радована.

Ну, хоть чувство юмора ему не изменило.

Радо показался. Руки опущены. Не сдрейфил.

Лицом к лицу с бунтарями, бывшими клевретами.

Мрадо тоже опустил руки.

Вышел Стефанович. Руки по швам.

Ненад — как все.

Четыре мужика в навороченном гараже. Кто кого переглядит.

Радован:

— Так-так, и зачем же вы пожаловали в этот бесовский час?

— Сам знаешь зачем. Предъявить.

Радован осклабился:

— Я так и знал. Не держишь ты удар, Мрадо. Вот и не удержался наверху. А ты, Ненад, — тебе бы смирению поучиться. Как лишились сладких кусочков, так сразу бежать от меня? Что, не так?

Мрадо не повелся на эту провокацию:

— Баста. Мы десять лет одним путем шли. За Йоксо, за Аркана, за Сербию. Но теперь все, Радо. Нет в тебе ни капли благодарности. Ни чести, ни справедливости. В этом твоя слабина. И погибель твоя. — Перевел дух. Продолжил: — А ведь все могло быть по-другому. Если б ты делал так, как Йоксо. Уважал своих пацанов, вел себя скромней. Но тебе проще наехать на нас. Ты думал, мы проглотим? За терпил нас держишь? Мы тебе не шведы какие-нибудь. Это они наклоняются и принимают в туза. Все, кончилась твоя власть, Радо.

На этих словах Мрадо с Ненадом вышли из гаража. Им было без разницы, что ответит Радован.

55

Вспомнил, как удачно погрелся на шантаже. Три месяца назад Хорхе надыбал пять интересных картинок с богатыми спонсорами. За то сердечное спасибо компьютерному гению Рикарду. Даже удивительно, что тот не попытался урвать себе кусочек. Отжать богатеньких буратино на пару с Хорхелито. Даже не заикнулся.

Снимки были отпечатаны на фотобумаге. Качество не ахти, но разобрать можно.

Накропал письмецо, ох и нелегка ты, грамота шведская:

«На предлогаемом фото вы сняты на празнике у Свена Болиндера в марте. Это фото будит послано вашей жене черес десять дней. Чтобы этова неслучилось, положте 50 000 крон насчет № 5215-596454 в БЕВ втечении недели, щитая с сегодняшниво дня».

Хорхе обратился к знакомому нарику. Тот открыл на свое имя счет в «БЕВ». Карточку и бумажку с ПИН-кодом отдал Хорхе. Как только лаве упало на счет, чилиец немедленно снял его.

Красота.

Все четверо — один из героев умудрился попасть в кадр дважды — легко расстались с требуемой суммой. Отжимать их разом Хорхе не стал: на карточке был установлен лимит. Доил по очереди — по спонсору в неделю.

За два месяца поднялся на двести штук.