Имя Гарриманов знает каждый взрослый американец. Такую фамилию носит семья хорошо известных железнодорожных магнатов. В США, наверное, найдется немного людей, которым бы не доводилось махнуть с востока на запад или с запада на восток по железной дороге Гарримана, доставшейся ему по наследству от отца. Старшие Гарриманы обладали той долей смелости, которая считалась необходимой для солидного бизнесмена в конце XIX – начале XX века. Они играли по-крупному, временами подставляя грудь под удары судьбы, решительно продвигаясь вперед на встречу со своей фортуной. Они вошли в число тех, кому удалось основательно пустить корни в экономику страны. Унаследовав солидное состояние, Аверелл Гарриман основал финансовую группу, которая и сегодня оказывает немалое влияние в мире банков, железных дорог, металлургии и других отраслях экономики.

Молодой Гарриман не обладал особыми амбициями по отношению к политике. Люди, хорошо знакомые с его биографией, придерживаются по этому поводу единого мнения: бизнес и еще раз бизнес, и прежде всего железнодорожный, – вот та стихия, которая поглощала внимание этого незаурядного человека.

В политику Гарриман шагнул лишь в тридцатых годах при Рузвельте. В американской администрации имелись люди, которые, следуя пожеланиям хозяина Белого дома, присматривались к видным и способным представителям прежде всего деловых кругов, с тем чтобы привлекать их к сотрудничеству с правительством. Именно в результате этого возник некий «мозговой трест» – такое неофициальное название позаимствовали из лексикона деловых людей, – который объединил представителей частного капитала, юристов, ученых. В их помощи нуждались правительство и сам президент.

Гарриман хотя непосредственно и не входил в этот «трест», но тем не менее занимал в период с 1933 по 1940 год ряд административных постов, в частности являлся советником президента по промышленным и финансовым вопросам.

Но вот грянула война. В силу логики событий в нее оказались вовлеченными и США. Сама жизнь требовала, чтобы на посту посла США в Москве находился человек влиятельный, предпочтительно из кругов большого бизнеса.

Советское руководство – это было известно Рузвельту – не очень высоко оценивало уже упоминавшегося посла Штейнгардта, работавшего в Москве в первый период войны. Его панические донесения в Вашингтон о том, что советская столица не устоит под напором гитлеровской армии, что советский фронт распадается, стали широко известны. Да он и сам не стремился оправдываться. Сменивший Штейнгардта посол Уильям Стендли проработал в Москве немногим более года (с апреля 1942 г. по сентябрь 1943 г.) и заметного следа после себя не оставил.

Выбор Рузвельта в конце концов пал на Гарримана, который к тому времени уже привлекался администрацией к выполнению отдельных политических миссий. Так, в марте 1941 года он был назначен специальным представителем президента в Англии по осуществлению закона о ленд-лизе, а в конце сентября того же года возглавлял делегацию США на Московской конференции трех держав по вопросам взаимных военных поставок.

О Гарримане немало написано и сказано. Но мне хотелось поделиться с читателем и личными впечатлениями об этом человеке, которого хорошо знал более сорока лет.

Предложение стать послом США в СССР Гарриману импонировало. Он не делал из него большой тайны. Мне, человеку, недавно прибывшему в Вашингтон, это тоже стало известно. Гарриман привык заниматься крупными делами: бизнес – так уж большой бизнес; политика – так уж политика большая; если работать в другой стране – так уж в стране крупной. Кстати, еще в годы нэпа Гарриман получил на Кавказе концессию в районе Чиатурского марганцевого месторождения.

Впервые Гарриман посетил советское посольство в Вашингтоне, когда вопрос о его новом назначении был предрешен. В беседе с послом СССР он восторженно отзывался о героическом сопротивлении советского народа фашистским захватчикам и подчеркивал:

– Американский народ с радостью встречает известия об успехах Красной армии на том или ином участке огромного фронта.

Гарриман проявил понимание и того, что США и Советскому Союзу необходимо находить общий язык вплоть до окончательного разгрома фашистской Германии.

В качестве посла Гарриман прибыл в Москву в октябре 1943 года. Вместе с ним в советской столице находилась его дочь. Нового посла США сравнительно часто принимали советские руководители. В некоторых случаях он приходил на прием к Сталину с посланиями от Рузвельта, что способствовало закреплению его официальных контактов с советским руководством.

Опыт Гарримана в бизнесе, где всегда присутствуют проблемы, которые должны быть урегулированы между представителями рабочего класса и предпринимателями, в какой-то степени помог ему и на дипломатическом поприще. Советские послы в Вашингтоне – Уманский, Литвинов, а затем и я – не раз обращали внимание на то, что у Гарримана выработался свой стиль в проведении бесед. Он умел внимательно слушать собеседника, избегал оперировать трафаретами. Мог высказать и свое собственное суждение с оговоркой, что это его личное мнение.

Одним словом, у советских руководителей Гарриман всегда оставлял впечатление человека, с которым можно разговаривать как с достойным представителем крупного государства.

В начале 1946 года Гарриман в связи с его просьбой был переведен из Москвы послом в Лондон. Вместо него послом назначили Уолтера Смита.

Влияние Гарримана на политику Вашингтона стало уже не таким, как при Рузвельте. Однако и в послевоенное время президенты США от Демократической партии нередко обращались к услугам Гарримана для выполнения важных политических миссий. Побывал Гарриман и на посту министра торговли. Еще позже он являлся специальным помощником президента по международным вопросам, заместителем Государственного секретаря США.

В годы холодной войны Гарриман иногда допускал и недружественные высказывания по адресу Советского Союза. Тем не менее он никогда не изменял своим основным взглядам относительно того, что и в условиях мира США и СССР должны находить взаимоприемлемые решения спорных проблем за столом переговоров. Резко негативно отнесся Гарриман к враждебной Советскому Союзу линии, сформулированной Черчиллем в его речи в Фултоне, и не скрывал этого. Трезвое суждение Гарримана по вопросам советско-американских отношений и международной политики всегда имело вес в США.

До последних дней Гарриман неизменно высказывался в пользу мирного сосуществования государств, выступал с осуждением враждебных проявлений в политике Вашингтона по отношению к Советскому Союзу, в том числе считал неприемлемыми оскорбительные заявления о социалистическом строе в СССР. Он, как американский делегат, участвовал в переговорах, которые привели к прекращению войны во Вьетнаме. Помимо того, он неоднократно и публично подавал свой голос в пользу прекращения гонки вооружений. И в качестве поучительного примера Гарриман приводил успешный исход переговоров в Москве о заключении Договора о запрещении испытаний ядерного оружия в трех средах, ссылался на личный опыт участия в этих переговорах.

В своей книге «Америка и Россия в меняющемся мире» Гарриман писал: «Меня очень беспокоит тенденция нынешней администрации относиться к русским со сверхподозрительностью или по меньшей мере с подозрительностью нездорового свойства…»[13]