Дункан оказался прав. Рагнар Локс действительно разгневался не на шутку.

— У вас нет никакого права вводить ее в нашу группу! Особенно сейчас, когда вы собираетесь…

Он замолчал. Сник находилась рядом и могла услышать его слова. Он вовсе не хотел, чтобы она знала о планах Дункана отправиться в Лос-Анджелес под вымышленным именем.

— Она для меня — единственное средство докопаться, почему правительство столь настойчиво преследует меня. Мне необходимо знать это. В любом случае Сник не представляет для нас никакой опасности. Теперь она сама ненавидит органиков. Так что можете быть абсолютно спокойны.

— Напрасно вы сделали это, — сказал Локс. — Все равно у вас нет ни малейшего представления, почему вы им так нужны.

— Теперь есть зацепка, а это уже кое-что. Ситуация вполне нормальная. Смотрите. Эта женщина прошла прекрасную подготовку, она — весьма компетентный органик и знает все ходы и выходы в системе этой службы. Думаю, следует подготовить для нее новые документы. Она могла бы поехать в Лос-Анджелес вместе со мной.

Локс покраснел еще сильнее, однако удержался от ответа. Вскинув руки в жесте крайнего удивления, он удалился. Дункан игриво подмигнул Сник. Она по-прежнему была очень бледна и выглядела усталой, но легкая улыбка пробежала по ее лицу. Вскоре вернулся Локс. Он был теперь куда спокойнее.

— Буду рад избавиться от вас обоих, — сказал он. — О'кей. Если это возможно, она поедет с вами.

Спустя два обдня все было готово. Утром во Вторник в восемь утра Дункан, Сник и Кэбтэб уже находились в Нью-Арке, штат Нью-Джерси. Город этот располагался по соседству со старым городом Ньюарком, который давным-давно исчез с лица земли, будучи завален и погребен под слоем почвы, и порос густым лесом. Даже те здания, которые уцелели во время осады и пожара и которые были сохранены как памятники, за две тысячи облет тоже оказались погребенными под более поздними наслоениями. Мемориальная доска на стене станции увековечила память о ней, как о месте, где находился тюремный лагерь для преступников из штатов Нью-Йорк и Нью-Джерси, разбитый после покорения восточных Соединенных Штатов Америки войсками Ванг Шена. Неподалеку отсюда казнили двадцать три тысячи преступников, принадлежавших к различным кланам мафии. Как гласил текст, выгравированный на доске, это случилось до начала Новой Эры и изобретения метода стоунирования. Смертная казнь была давно отменена.

— Теоретически, конечно, — прокомментировал текст на доске Кэбтэб.

— Ванг Шена никак нельзя заподозрить в расовой или национальной дискриминации. Он не делал исключения ни для кого. Преступники, виновные в убийстве, вымогательстве, изнасиловании или торговле наркотиками, подвергались казни во всем мире. Великая чистка — так называл это Ванг Шен. Однако… ха! ха! ха!.. в следующем поколении преступников не убавилось. Это было самое начало Новой Эры. В третьем поколении правительственная пропаганда, если хотите, можете называть это специальной обработкой общественного сознания, снизила число пойманных преступников на три четверти. Затем на протяжении жизни следующего поколения число выявленных злодеев снова возросло благодаря изобретению тумана истины. Следует признать, что после этого общество освободилось от преступности настолько, насколько не удавайтесь ни одной из известных в истории формаций. Правда, нельзя сказать, что правонарушителей нет совсем. Возьмите, например, нас. Хо! Хо! Хо!

Дункан напряженно посмотрел по сторонам. Громкий смех Кэбтэба, его тройной подбородок и огромный живот могли привлечь внимание. Впрочем, никто не смотрел на них: граждане были слишком вежливы, чтобы позволить себе подобную бесцеремонность. Тем не менее, они бросали на Кэбтэба косые взгляды и спешили отойти в сторону. На станции толпилось довольно много народу, но, несмотря на это, вокруг странной троицы образовалось пустое пространство.

— Мне кажется, — сказал Дункан, — нам следует вести себя тише.

— Что? — удивился Кэбтэб. Он огляделся. — О, да, понимаю.

— Было бы хорошо, если бы вы сели на диету, — сказала Сник.

— Я и без того уже пошел на огромную жертву, расставшись со своими религиозными атрибутами, — покраснев, негромко ответил Кэбтэб. — Для меня это действительно большая жертва, только я смотрю, никто не сумел оценить ее по достоинству.

— Вы больше не священник, — резко сказала Сник.

— По документам — нет. Но не забывайте, если и можно отдалить священника от церкви, то изгнать церковь из души его определенно невозможно. Моя церковь и вера там, где нахожусь я сам.

— Только не стоит говорить об этом, — согласилась Сник.

Кэбтэб ткнул ее под ребро своим огромным, изогнутым пальцем и громко рассмеялся.

Сник вздрогнула.

— Ну, ну, не надо изображать из себя органика. Власти у вас больше нет. Вряд ли я стану прыгать по вашему приказу.

— Мне кажется, — вступил в разговор Дункан, — нам следует оставить подобные темы. Помните, мы не те, кем были раньше. И ведите себя соответственно.

— Совершенно правильно, — пробурчал Кэбтэб. — Изо всех сил отныне буду стараться походить на пай-мальчика.

Они стояли рядом с северным входом в здание; оно имело башенную архитектуру, смесь пагоды и готического храма. Его белые стены изнутри и снаружи покрывали многочисленные двенадцатиугольные, выступавшие прямо из стены подставки ярко-красного цвета, на которых покоились ярко-зеленые глобусы. Со всех четырех сторон размещались огромные входы, выполненные в виде монументальных двухэтажных арок. Сейчас все они были открыты тяжелые трехстворчатые двери разъехались, скрывшись в нишах в стене. Главное помещение поражало своей величественностью. Под высоким, куполообразным потолком находилось сейчас около ста человек. Люди сидели на скамьях, прогуливались или просто стояли группами. Повсюду на стенах маячили вездесущие огромные телеэкраны. Посетители могли быть в курсе новостей Вторника, ознакомиться с расписанием движения поездов или просто посмотреть популярные шоу-программы.

Троица подошла к скамейке. Все присели. К удивлению своему, они вскоре обнаружили, что и здесь вокруг них образовалась пустота. Дункан сидел, кусая губы. Присутствие Кэбтэба не было для него и Сник большим благом, к тому же он привлекал к ним ненужное внимание. Он, разумеется, не был здесь единственным непомерно тучным человеком. Излишний вес, хоть и не считался преступлением, все же вызывал у большинства людей неприязнь, а правительство рассматривало тучность как нечто граничащее с противозаконностью. Толстые часто преследовались агентами Бюро по физическому состоянию и стандартам. Официальный лозунг гласил: «ПОТЕРЯТЬ ЗНАЧИТ ПРИОБРЕСТИ». Что имели в виду государственные чиновники? Согнать жир — приобрести здоровье, уважение и долгую жизнь. Короче говоря, «худейте на благо человечества».

В соответствии с новой идентификационной карточкой Кэбтэб стал теперь человеком по имени Иеремия Скандербег Вард. В банк данных была помещена фальшивая информация, сообщавшая о довольно частых замечаниях ему и небольших штрафах, взысканных за избыточный вес Бюро по физическому состоянию и стандартам. Дункан, узнав об этом, еще подумал: «Надо же, такую работу сделали».