— Вы очень добры. — Интересно, насколько душевным получился ее ответ, подумала Джуд, вставая с табурета.

— Ждем вас снова.

— Я обязательно приду. Спокойной ночи. — Последние слова она произнесла, обводя взглядом зал, поскольку так показалось более вежливым, и снова взглянула на Эйдана. — Благодарю вас.

— Спокойной ночи, Джуд Фрэнсис.

Он смотрел ей вслед, рассеянно наполняя очередной стакан. Хорошенькая. И чопорная ровно настолько, чтобы мужчина задумался, какая она на самом деле. Пожалуй, он с удовольствием это выяснит. Не спеша. В конце концов у него полно времени.

— Наверное, она богатая, — вздохнула Дарси.

— Почему ты так думаешь?

— По одежде видно. Все очень неброско и безукоризненно. А ее сережки-кольца из настоящего золота, и туфли итальянские, не сойти мне с этого места.

Эйдан не заметил ни туфель, ни сережек, у него осталось общее впечатление сдержанной женственности и изящества. И, будучи настоящим мужчиной, он представил, как развязывает ленту, стягивающую ее волосы, как они свободно рассыпаются по ее плечам…

Но его сестра дулась, поэтому он повернулся к ней и щелкнул по носу.

— Дарси, милая, может, она и богатая, но так одинока и застенчива, как тебе вовек не представить. Деньги не купят ей друга.

Дарси тряхнула волосами.

— Я как-нибудь прогуляюсь к коттеджу и навещу ее.

— У тебя доброе сердце. Ухмыльнувшись, Дарси подхватила поднос.

— Когда она уходила, ты пялился на ее попку. Эйдан тоже ухмыльнулся.

— И со зрением у тебя все в порядке.

Когда последний посетитель отправился домой, стаканы были вымыты, пол протерт и двери заперты, Эйдан обнаружил, что вовсе не хочет спать. И читать не хочет. И выпить у камина стаканчик виски тоже не хочет.

Он любил провести часок перед сном в своей квартирке над пабом. Он не возражал против одиночества, а иногда даже дорожил им. Но так же сильно любил он долгие прогулки под усыпанным звездами ночным небом и плывущей над бухтой луной.

И сегодня вечером он отправился на скалы, поскольку не мог избавиться от мыслей о Красавице Гвен. Шон не солгал. Эйдан действительно видел ее и не раз. Она стояла на высоком утесе над морем. Ветер развевал ее светлые волосы, раздувал накидку, белую, как луна в небе.

Эйдан был совсем ребенком, когда впервые увидел Красавицу Гвен, и сначала очень испугался, но ее рыдания и отчаяние на лице тронули его до глубины души.

Красавица Гвен никогда не заговаривала с ним, но смотрела на него, видела его. Он готов был в этом поклясться на любом количестве Библий.

Сегодня он не искал привидений, не искал дух женщины, которая потеряла то, что любила больше всего на свете, до того, как поняла это.

Он просто хотел пройтись прохладной ночью, напоенной запахами моря, по земле, на которую вернулся, потому что нигде больше не чувствовал себя дома.

Тропинка, знакомая не хуже, чем путь от собственной кровати до ванны, круто карабкалась вверх. Внизу волны бились о берег, ведя бесконечную войну с валунами. Свет полумесяца рассыпался тонкой дорожкой по черной, никогда не успокаивающейся воде. Здесь Эйдан мог свободно дышать и думать обо всем, на что редко находилось время в дневных заботах.

Паб теперь принадлежал ему. Эйдан никогда не предполагал, как может быть тяжела эта ноша, но теперь в полной мере чувствовал ее на своих плечах. Решение родителей остаться в Бостоне после того, как они помогли дяде открыть собственный паб и пережить первые полгода, его не удивило.

Отец очень скучал по брату, а мать всегда обожала переезды и новое окружение. Они вернутся, но не навсегда, просто повидать друзей, детей. А «Паб Галлахеров» снова перешел от отца к сыну.

И, поскольку это его наследство, ему и продолжать семейное дело.

Дарси не будет вечно обслуживать столики и готовить сэндвичи, это ясно. Она откладывает деньги, как белка — орешки. Когда наберется достаточно, только ее и видели.

Шон вполне счастлив на кухне, витает в облаках, пока все девчонки в округе грезят о нем. Настанет день, когда Шон найдет свою мечту и свою женщину и пойдет своей дорогой.

Если он сам хочет сохранить семейный бизнес, а он хочет, то и он должен найти правильную женщину и подумать о сыне — или дочери, если уж на то пошло. Он вполне может немного отступить от традиции и передать свое дело девочке.

Но, слава богу, еще есть время. В конце концов ему всего тридцать один год, и он не собирается жениться только из чувства ответственности. Для брачных уз необходимы любовь и страсть, и слияние душ. В своих путешествиях он многое понял, а главное, он понял, с чем может смириться мужчина, а с чем — никогда. Можно смириться с жестким матрасом и даже испытывать благодарность, если не хочешь спать на полу. Однако невозможно смириться с женщиной, рядом с которой скулы сводит от скуки, которая не горячит твою кровь, как бы ни было красиво ее лицо.

Эйдан обернулся и устремил взгляд на холм, где белел под звездным небом маленький коттедж. Из трубы вился тонкий дымок, в одном окне горел свет.

Джуд Фрэнсис Мюррей, подумал он и словно наяву увидел ее лицо. Что ты делаешь в своем маленьком домике на Эльфийском холме? Может, читаешь хорошую, серьезную книгу или вдали от чужих глаз наслаждаешься веселой, легкомысленной историей? Тебя тревожит, что думают о тебе окружающие, что они видят, когда смотрят на тебя. Это он понял за тот час, что она просидела за его стойкой.

Однако Джуд не только тревожится, она впитывает все, что происходит вокруг, все, что она видит и слышит. Вряд ли она сама это понимает, но это светится в ее глазах.

Он обязательно разберется в своих впечатлениях, постарается понять, какая она настоящая.

Ее огромные глаза морской богини и непослушные волосы уже разбередили его кровь. Ему понравился ее голос, четкость ее речи, так интригующе вступающая в противоречие с ее застенчивостью.

Интересно, а как поступит красотка Джуд, если он сейчас постучит в ее дверь?

Нет, не стоит пугать ее до смерти только потому, что ему тревожно и почему-то тянет к ней.

— Спокойных снов тебе, — прошептал он, сунув руки в карманы куртки и ежась под пронизывающим ветром. — Как-нибудь ночью я пойду не на скалы, а к твоей двери, и посмотрим, что получится.

Его слова как будто были услышаны. Мелькнула тень, дрогнула занавеска, и Джуд замерла на фоне освещенного окна. С такого расстояния он мог разглядеть лишь ее силуэт. Может, и она видит его тень на далеких скалах.

Занавеска задернулась, и через пару секунд свет в окне погас.

Надежность начинается с ответственности, и обе уходят корнями в дисциплину. Этой короткой нотацией Джуд приветствовала следующее утро, затем приготовила незатейливый завтрак и с кружкой чая устроилась в кабинете за столиком у окна.