не было никаких надписей, рисунков, гравировок, которые бы указывали на то, что здесь вообще-то преподают людям, и ведутся исследования, а не, например, тайно обучают военную разведку — настолько не примечательно выглядело здание. Единственная металлическая пластина небольшого размера сантиметров сорок на сорок справа от входа представляла взору невзрачную надпись: «Институт по изучению М-энергии и технологий». Надпись всем своим видом будто показывала, что не хочет приглашать тебя в это здание, но если уж ты захочешь зайти, то хотя будешь знать, чего ожидать.

С торцов здания тоже не было ничего особенного, за что мог бы ухватиться любопытный взгляд. Все те же окна, да старая облицовка. Заднюю часть здания никто толком не видел, потому что проход к ней затруднял густой и колючий подлесок, который был прелюдией к разросшемуся вглубь на север полуострова огромному и широкому дикому лесу, но почему-то Совет не мог или не хотел провести там работы по вырубке деревьев и кустарников, чтобы организовать, например, нормальную спортивную площадку или поляну для отдыха. Вместо этого специалистам приходилось обходить здание с запада, чтобы пройти не самое короткое расстояние и добраться до северо-западных Владений, где можно было проводить свои мероприятия. Так же никто не знал, что находится на крыше, потому что высоток для рассматривания видов полуострова нигде не было, а входа или подъема на верх здания никто и никогда не находил.

«В конце концов, - размышлял Исаак, подходя к институту, - я довольно редко вижу студентов, выходящих из здания. В основном, это уныло идущая процессия на северо-запад, да всякие странные неспокойные личности, вроде этой Фриды. Вся основная гулянка происходит внутри. Мало кто хочет хоть на миг пропускать кипящую деятельность, непрерывное получение знаний и бесценные занятия. Если ты вне общества, то ты априори странный и подозрительный, а значит, с тобой и будут обращаться соответствующим образом. Поэтому, если кто и захочет сходить поглазеть на скучное море, тут же передумывает, выбрав выпить пару-тройку слабоалкогольных коктейлей для увеселения, да поискать нескольких Исааков, чтобы выпустить на них напряжение, а потом культурно посидеть со своими друзьями за разговорами о новом способе транспортировки М-топлива по трубоканалу через полуостров, ну а утром бодро настроиться на занятия, и так шесть дней в неделю, снова и снова, шесть лет подряд, за исключением месячного отдыха и экзаменов. Ммммммм, не жизнь, а сказка, всегда мечтал».

«Если подумать, - Исаак напоследок обернулся на море, толкая парадные двери института, - важно не то, какие входы, выходы, проходы и двери скрыты от нас. Важно то, какие двери открываются перед нами».

Дни потянулись долгой, монотонной и слегка рваной лентой, на которой скучные и малопонятные занятия перемежевались с походами на море и сном. Петр все еще пропадал, находясь вне горизонта событий. Фрида периодически попадалась Исааку в коридорах, однако при встрече выглядела хмурой и озлобленной, и, даже не обращая на него внимания, проносилась мимо. Сначала у Исаака немного кольнуло в глубине души, однако затем он с некоторым философским удовлетворением признал, что все вернулось на круги своя, и он снова закономерно остался один, к чему Исаак, конечно же, был готов. Преподаватели все так же были недовольны его уровнем знаний, а фанатичные студенты все так же не упускали возможности поглумиться.

Так прошел месяц, и на смену достаточно теплому и незатейливому сентябрю пришел смурый и бледный октябрь. Исаака снова начали мучить кошмары. На этот раз симптомы изменились в гораздо худшую сторону: ему раз за разом каждую ночь снился один и тот же сон. В нем Исаак стоял перед закрытыми темно-синими металлическими дверями, которые вели из института. Не было известно, что это за место, но Исаак смутно чувствовал, что оно очень важно для него, и, тем не менее, Исаак до смерти не хотел открывать двери и узнавать страшную тайну. Эта тайна приводила его в такой первобытный холодный ужас, что кошмар тут же прекращался, и Исаак просыпался посреди ночи, ощущая горько-соленый вкус во рту и зудящую дрожащую боль в коленных чашечках, будто его пытались бить по ногам, а он бесконечно долго уворачивался. После этого Исаак мучительно пытался уснуть и засыпал ближе к утру, когда следовало вставать на занятия.

В одно такое раннее, тоскливое и дождливое утро Исаак лежал после очередного пробуждения и тусклым взглядом смотрел через приоткрытое чуть аляпистое окно на еще темную гладь неба. Казалось, им завладела безграничная и всепоглощающая хандра, от которой не было никакого спасения. Пульсирующая боль от бессонницы небольшими ударами вбивала свои острые колья в голову. Глаза расплывались в надежде закрыться, но тогда эти синие двери возникали снова в сознании, и Исаак заставлял себя снова и снова возвращаться в реальность этого серого дня. «Попробовать сходить в лазарет и попросить таблеток? - тоскливо думал он. - Идея, в принципе, здравая, только перед их получением нужно будет пройти кучу тестов и обследований, после которых у меня найдут воз патологий неврологического толка и в итоге откажут в лекарствах, потому что они могут какими-то там окольными путями еще сильнее стимулировать эти процессы в будущем вместо того, чтобы их лечить, и вообще, сынок, иди лучше на занятия и не выдумывай, у нас тут здоровые специалисты, а больных не водится».

В надежде хоть немного отвлечься от боли и давящего недосыпания Исаак начал не спеша осматривать свою комнату, предметы в которой едва вырисовывались в полутемных утренних тусклых цветах. Жилая комната была достаточно маленькой и тесной с видимым расчетом на то, что тут максимум сможет существовать не более одного человека. Размеры ее были примерно полтора-два метра в ширину и около четырех метров в длину. В середине комнаты, примкнув к стене, стояла небольшая одноместная кровать, на которой лежал Исаак. Справа от нее располагался очень маленький, в полметра высотой холодильник, в котором хранились скудные припасы еды, иногда купленные в столовой, когда не было времени даже поесть. Напротив холодильника тут же возвышалась раковина с маленьким зеркалом, где Исаак умывался и чистил зубы, а в последнее время пытался бороться с недосыпом, обливая голову холодной водой. Раковина и холодильник стояли практически впритык к стене, где располагалось окно, и лишь маленький проход между ними позволял добраться до спасительной свежести морского бриза по утрам. Напротив кровати стоял небольшой стол, на котором едва умещались