вывеске, пастух, рожею больше похожий на внебрачного ребенка медведицы и мастера Маги, яростно сношал эту самую овцу. Почему ебливой назначили именно овцу, а не пастуха — никто не знал. Ну и баранину тут не подавали. Все равно, никто не брал.

Скрепя зубами, Суи миновал и «Веселого бобра» — на вывеске с бобрами ничего плохого не происходило, но у входа со слишком безразличным видом терся переодетый стражник, с которым Бертран не раз пересекался на рынке.

Такая же участь постигла и «Зеленого голубя» с «Плешивой мохнаткой» — слишком многолюдно, да и публика грязновата! Потолкавшись среди низов, Бертран с первого же взгляда определял кто перед ним. С полным кошелем — и пить среди презренных и грязных поденщиков⁈ Низко, господа, низко!

А вот «Нос на полдень» подходил по всем статьям! И от переулка далеко — если мерить, как ворона летит, то пара перестрелов, а то и больше — для путанной городской застройки расстояние огромное. И стражники не толкутся, и пахнет хорошо, без тонких ароматов тухлятины. Вообще, Бертран сперва недоумевал, что заставляет горожан жрать всякие гадости — вот что в руки попало, то и едят. Пожив же с брюхом, прилипшим к спине, он понял, что не от хорошей жизни такое, совсем не от нее!

Толкнув дверь, Суи оказался перед крутой лестницей вниз. «Нос на полдень», как оказалось, располагался в подвале.

— Под землю лезть… — с сомнением покрутил носом Бертран. Желудок обиженно заквакал целым болотом лягушек, намекая, что пусть хозяин ебалом покрутит в другой раз.

Суи пожал плечами и начал осторожно спускаться — как только он закрыл дверь, воцарилась темнота. В коридоре не было ни единого слухового окошка, а тратить свечи или жир хозяева не собирались — да и сопрут лихие люди, не побрезгуют!

Преодолев двадцать три ступени вниз, Бертран ткнулся вытянутой рукой в дверь. Толкнул. И чуть не упал, оглушенный волной жара и запахов. Пахло горелым маслом, сгоревшим хлебом и сожженным мясом. Пахло городской жизнью!

— Ух, бля, — полушепотом проговорил Су и вытер пот.

Внутри было темно, горело всего полдюжины чадящих светильников. Но глазам, привыкшим к отсутствию света, хватало и этого. Бертран жадно оглядывался — первый раз в злачном месте!

По центру — широкий проход, по сторонам от него — с полторы дюжины широких и длинных столов в окружении столь же длинных скамеек, совершенно на вид неподъемных, а оттого не годных для доброй драки. Столы большей частью пустовали, лишь за одним сидела компания из трех человек. Компания старательно ела, занятая жареной бараниной и большими глиняными кружками с потеками пены по верхам.

«Городское пиво!» с завистью подумал Бертран. И тут же хохотнул — он может себе и не такое позволить!

Проход упирался в высокую, чуть ли не по грудь стойку, украшенную облезлым чучелом орла. Подойдя к ней, Суи огляделся. Никого. И как еду просить и заказывать? Совершенно не понятно! Брюхо же, растревоженное запахами, яростно бурчало и кидалось на ребра. Того и гляди, выломится из клетки скелета и пустится в самостоятельное путешествие, и думать забыв о нерадивом хозяине.

— Уважаемый господин! — позвал Суи, утомившись ждать.

Тишина. Только хрустят кости за столом, да потрескивают светильники.

— Господин кабатчик! — он повысил голос, косясь на обедающих — вдруг начнут смеяться, если он делает что-то не то.

— Да еб твою мать! — неожиданно для самого себя вспыхнул Бертран. Чучело орла дернулось, но улетать не стало.

— Кто поминает всуе мою святую матушку? — раздался вдруг голос над самым ухом.

Суи чуть не подпрыгнул от внезапности. Задрал голову — возвышаясь над стойкой, над ним стоял хозяин. Похоже, что высоченный, но удивительно нескладный детина — ноги, должны быть чуть ли не по плечо Бертрану! Тут же Суи обозвал себя глупцом — кабатчик стоит на высоком настиле. И зал видит, и возможному негодяю проще по рогам заехать, пока тот прыгает где-то внизу.

— К слову пришлось, уважаемый, — деликатно покашлял в кулак Суи, — ни малейшим образом не имел намерения оскорбить сию уважаемую женщину.

Кабатчик смерил Бертрана подозрительным взглядом, но тот давно освоил одно из главных умений для жизни в городе, и безобидным дурачком прикидывался отлично.

— Чего тебе?

— Пожрать. И выпить, — коротко, в тон хозяину ответил Бертран. — Пожрать — баранины, выпить — пива. — Он оглянулся на азартно жующих, — и вина, если есть!

— Только зеленое, — равнодушно ответил сын святой матери.

— Давай зеленого! — махнул рукой Бертран после кратких раздумий. Про такую разновидность он никогда не слышал. Но трезво оценивал недостаток знаний, решив, что пробовать в этой жизни надо все.

— Сколько?

— Бутылку!

— И пива? — зачем-то уточнил хозяин, перевалившись через стойку и с интересом разглядывая босяка перед собой.

— И пива! — выпятил грудь Бертран.

— А деньги? — подозрительных взглядов у кабатчика, похоже, был в запасе целый амбар.

— Деньги — есть! — хлопнул себя по боку Суи.

— У нас — при входе, — к подозрительности, добавилось еще и легкое презрение, — на выходе — для приличных. А тебя я первый раз вижу.

— Да не вопрос! — дрожащими от волнения руками, Бертран распустил тугой узел на чужом кошеле, нащупал монетку потолще, и с размаху впечатал ее в стойку.

— Багатин, что ли? — с удивлением покрутил серебро в крепких пальцах кабатчик, поднес к глазам, рассматривая мелкие детали чеканки, особое внимание уделив ушастой сове. Попробовал на зуб. Поморщился, но явно остался доволен. — Эк его… С самих островов! И в нашу провинцию, в нашу глушь…

Ничего не понимающий в его болтовне Бертран молча кивал в такт.

— Присаживайтесь, уважаемый господин, — в голос кабатчика можно было макать блины. Как в мед. — Подождите самую малость, сейчас все будет. Может, вам пива сразу?

— Неси! — Суи надеялся, что жест вышел господским, как ровному человеку, который зарабатывает на жизнь ножом, и пристало.

Не рискнув далеко отходить от стойки — а то с глаз долой и прощай багатин — красивым словом кабатчик обозвал монету, сел за второй стол. И приготовился ждать.

Кружка пива и крохотная тарелочка с блестящими промасленными сухарями, появилась почти мгновенно.

Бертран цедил первые глотки, разбираясь с ощущениями. Да, городское пиво не сравнимо с тем, что варили в Суре, называя «пииивом». Вкус, плотность, запах… Пена, в конце-концов! И ни одной мухи!

Одолев кружку, он с удивлением обнаружил перед собой еще одну. Удивительное колдовство, не иначе! Вторая показалась уже не столь восхитительной, но по-прежнему, радовала. Бертран делал глоток, закидывал в рот сухарик — тоже не просто высушенный на печке, а с поразительным умением поджаренный так, что внутри оставался мягким.

— Жить — хорошо! — пришел к закономерному выводу Бертран. — А хорошо жить — еще лучше!

Кабатчик принес заказанную баранину — блюдо с половину тележного колеса, с холмом жареного мяса, обложенного тонко нарезанным луком, зеленью и загадочными соленьями. Суи думал, что накинется на еду голодной гиеной, но пиво с сухариками притушили голода. И Бертран начал вкушать степенно, с расстановкой. Попутно разглядывал стол. Кто-то, вооруженный маленьким острым ножиком изрезал всю столешницу, покрыв ее многочисленными рисунками и вязью литир. Будь здесь покойный грамотей, он бы сумел разобрать, что к чему. А то, гадай, что за человечек-стенолаз падает, растопырив руки-ноги, с высокой башни, и кто обрезал одну из веревок, что змеей кружится над падающим. Вот смешно выйдет, если именно за этим столом сиживал Танци! Остальные рисунки тоже внушали уважение к мастерству резчика — на столешнице по-всякому сношали стражников, рубились на мечах (настоящих, и недомерков, похожих на тот, которым владел Хунтей), творили колдовство и любовь — тоже весьма затейливо — Бертран не всегда и понять мог, как у нарисованных фигурок что-то получается без переломов самого ценного!

Снова появился хозяин. В этот раз он принес черную пузатенькую бутылку, с горлышком, облитым чем-то похожим на сырую глину и крохотный стаканчик.

— Зеленое вино! — с легкой торжественностью в голосе провозгласил кабатчик. Перегрузил с подноса на стол Бертрану и удалился, украдкой посматривая на гостя.

Суи пожал плечами, схватил тяжелую бутылку, начал крутить в руках — до этого, он видел нечто подобное только на прилавках у стеклодувов. Горлышко, оказалось вымазано не глиной, но чем-то похожим. Бертран с легкостью проковырял дырку ножом. Из бутылки пахнуло так, что на глаза навернулись слезы.

— И как это пить? — прошептал Суи. И обреченно нацедил себе полный стаканчик. В неверном и тусклом цвете, жидкость казалась маслом. И по-прежнему пахла резко и глазослезно.

— Ну, люди же пьют, а я разве не люди?

Набравшись смелости, Бертран двумя глотками выхлебал стаканчик. Словно жидкого огня глотнул! Обожгло язык и глотку, а в брюхо