которого по рекомендации председателя Сибиревкома И. Н. Смирнова вошёл и М. Н. Рютин. 17 декабря Сибревком утвердил состав Новониколаевского ревкома, в состав которого вошёл и М. Н. Рютин (одновременно – начальник земельного отдела ревкома). [15 с. 113, 114].

В конце декабря 1919 г. Сибревком назначает Рютина чрезвычайным уполномоченным Сибревкома по организации управления угольными копями Кузбасса, а также для налаживания в этих районах советской работы. Основная задача: организовать как можно скорее добычу угля и переброску его к Сибирской железнодорожной магистрали. Эта задача была им выполнена в течение месяца. [9, с. 62].

Во главе Иркутской губернии (март 1920 – май 1921 гг.)

В марте 1920 г. партия перебрасывает Рютина в его родную губернию. В конце марта в Иркутске его делегируют на Вторую губернскую партконференцию, на которой избирают председателем Иркутского губкома РКП(б) [9, с. 62]. По тем временам руководитель губернской партийной организации – это фактически руководитель губернии. В этой должности он проработал полгода, а затем ещё полгода был руководителем президиума, оставаясь фактически лидером организации.

Вся эта работа пришлась на период кризиса политики военного коммунизма. На Рютина как руководителя губернии свалились заботы по хлебозаготовкам, преодолению разрухи, борьбе с антисоветским повстанчеством и политическим бандитизмом, охватившими губернию осенью 1920 – весной 1921 гг. и, наконец, внутрипартийная дискуссия о профсоюзах, в которой, по мнению партисторика М. Ф. Потапова, руководство губкома во главе с Рютиным, «в борьбе с оппозицией занимало примиренческую линию, всячески ослабляя борьбу с фракционерами». [2, с. 31].

В это время, по мнению Потапова, в Иркутске и Иркутской губернии «борьба как с “левыми”, так и с правыми оппортунистами не получила сначала должного развития вследствие того, что во главе губернской парторганизации стоял оппортунист Рютин. Под крылышком Рютина проповедовалась теория безудержного отступления, давались теоретические обоснования для правооппортунистической практики» [2, с. 31]. Подобные оценки деятельности М. Н. Рютина на посту руководителя Иркутской губернской организации РКП(б) базируются исключительно на политической конъюнктурности автора и имеют мало общего с действительностью.

Общая военно-политическая обстановка в Иркутской губернии в этот период была на редкость сложной. В ряде местностей сопредельной Забайкальской области, входившей тогда в Дальневосточную республику, все ещё находились семёновцы и японцы. Осенью 1920 г. в Иркутской губернии в ответ на чрезмерную продразвёрстку и злоупотребления продкомиссаров на местах громыхнул ряд восстаний в сельской местности, в том числе и в родном уезде Рютина – Балаганском.

23 октября 1920 г., в разгар крестьянских восстаний в губернии, под председательством Рютина состоялся чрезвычайный расширенный пленум Иркутского губкома РКП(б) с представителями с мест. Рассматривались вопросы о злоупотреблениях ряда представителей власти на местах, в том числе и некоторых чекистов, о контрреволюционных выступлениях в сельской местности и о ходе продразверстки. Решения пленума были непреклонными: продолжать продразверстку и при этом решительно пресекать вооруженное сопротивление контрреволюционных элементов. Отдельным пунктом принято решение жёстко пресекать злоупотребления и должностные преступления представителей власти, провоцирующие недовольство и сопротивление крестьян [16, с. 603–604].

Среди многих антисоветских партизанских отрядов (банд), возглавляемых, как правило, кулаками, бывшими белыми офицерами и эсерами, выделяется и особенно интересна очень беспокойная и боеспособная банда Дмитрия Донского – крестьянина-бедняка (!) Евсеевской волости Балаганского уезда, участника Первой мировой войны, бывшего унтер-офицера царской армии. Неуловимая банда Донского оказалась «долгожительницей» – она действовала до 1924 г., когда её предводитель был убит. [16, с. 620–621]. Партийному руководству губернии и лично Рютину было над чем задуматься.

Фото 8. В. И. Ленин, К. Е. Ворошилов и Л. Д. Троцкий (в центре) в группе делегатов Х съезда РКП(б) – участников подавления кронштадтского мятежа. Москва, Кремль, март 1921 г.

И ещё одна страница биографии. В марте 1921 г. М. Н. Рютин – делегат X съезда РКП(б) (сибирские делегаты по железной дороге буквально с боем прорывались через охваченную Западно-Сибирским кулацко-эсеровским мятежом Тюменскую губернию). А в дни работы Х съезда часть его делегатов была отправлена из Москвы в Петроград для подавления Кронштадтского мятежа, и Рютин в их числе принимает участие в штурме Кронштадта [3, с. 10]. В который уже раз за последние годы М. Н. Рютин снова овеян боевой революционной славой.

Но непростой и непреклонный характер Рютина не нравился многим, в том числе и в среде руководящих работников губернии, подчиненных ему. Последовали интриги, рапорты, жалобы, которые в конце концов сработали и привели к снятию его с поста руководителя Иркутской губернской организации РКП(б) и переводе в другую губернию, – Томскую.

На партработе в Томской губернии (июнь – декабрь 1921 г.)

В мае 1921 г. М. Н. Рютин был направлен в Томскую губернию. Сначала – в Кузбасс, где в это время строилась железнодорожная линия от Кольчугино до Кузнецка. В это время в Кузбассе всё кипело, и именно тогда родилась идея образования там из рабочих-американцев, добровольно прибывших в Россию, Американской производственной автономной колонии «Кузбасс» («АИК “Кузбасс”»), которая просуществует с 1922 до конца 1926 г. В Кузбассе Мартемьян Никитич занимал должность секретаря районного комитета партии и являлся редактором газеты «Трудовой фронт» [9, с. 63].

После четырех месяцев работы в Кузбассе решением Сиббюро ЦК РКП(б) Рютин переводится в Томск, где вскоре на губернской партийной конференции избирается членом Губернского комитета РКП(б). «Там я проработал 3 месяца, т[ак] к[ак] с председателем губисполкома и губпрофсовета я разошёлся по ряду принципиальных вопросов, и на этой почве возникли трения между нами, то я был снят постановлением Сиббюро из Томска и постановлением ЦК РКП(б) назначен в Ростов ответственным редактором “Советского Юга”, органа Югвостбюро ЦК РКП(б) и Крайэкономсовета» [9, с. 63].

Так после Сибири последовали новые этапы судьба М. Н. Рютина в 1920-е гг.: руководящая партийная работа в Ростове-на-Дону, Дагестане, Москве.

И снова Сибирь (1929 г.)

В Москве М. Н. Рютин, будучи заведующим агитпропотделом Московского комитета РКП(б) и руководителем Краснопресненского райкома партии, неизменно отстаивал генеральную линию партии, решительно боролся против троцкистско-зиновьевской оппозиции и одно время даже снискал славу верного сталинца. В этом для Рютина нет ничего странного, тем более что и И. В. Сталин, и его политическая линия ещё не были такими, какими стали позднее, в 1930-е гг.

Многое изменилось в 1928 г. с началом чрезвычайной политики в стране и, особенно, в деревне. «Чрезвычайщину» и последовавшую за ней форсированную коллективизацию М. Н. Рютин не принял. Эта его позиция усилилась с пребыванием в 1929 – начале 1930 гг. в качестве уполномоченного ЦК ВКП(б) по коллективизации в Восточной Сибири. Именно тогда он окончательно убедился, что практика сталинской коллективизации ведет к катастрофе. Он стал свидетелем того,