Жизнь в селе отдает запахом смертельной рутины, начинаясь с безденежья. Ему, снова, пришлось отправиться на службу в ГДР. Или его призвали туда?

Жена шла по следам свекрови, и, однажды, пожаловалась мне, когда мы оказались с ней рядом на сидении автобуса, едущего в Конотоп.

— Ты знаешь, — говорила мне бывшая подруга моей первой любви, в запоздалом на несколько лет порыве сказать откровенное слово, чего я от нее совсем не ожидал. — Это очень противно, жить в селе. Даже о Миньке спорят, как о моем любовнике. Я не знаю, что с этим поделать. Это какой-то ужас.

Минька — это такое полутораметровое рыжее существо с яйцеподобным веснушчатым лицом и оттопыренными ушами, которое не имело даже отдельного места в нашем классе. Минька, всегда, подсаживаться к корпулентной и некрасивой Ольге Г., которая подходила ему, габаритами, скорее как мать, чем подруга.

Я, отвечал ей, какими-то успокоительными словами. Даже с заведомыми подлецами, я предпочитаю держать себя в рамках вежливости. Может я подспудно, тогда, ждал возможности отомстить ей? За убийство первой любви?..

Это, скорее всего, была исповедь.

Скоро вернулся её муж на черной «Волге», — и задавил ею свою боевую подругу. Суд, конечно, оправдал его; прикрывшись какими то заслугами…

Последнее, что я слышал о Кальсончике, как раз перед вторжением в Украину «Русской весны»: он проживает в Харькове.

* После смерти своего отца, повесился в 2017 году. Не дождавшись прихода «русского мира».

III. Постскриптум

Два написанных уже рассказа «Не такой как все» и «Из кальсон Дзержинского» не вобрали в себя всей той гаммы чувств, которую автор пережил, испытав на себе всю силу первой любви. Тема эта слишком глубока и, наверное, неисчерпаема для полного понимания. Можно только предполагать, откуда берется эта чистая энергетика, которую облекают наши чувства.

От нас зависит, чтоб наполняемые глубокие чувства были чистыми и непорочными. Давали двум любящим сердцам великую космическую силу, чтоб они смогли противостоять всякому злу. Повязаны этим великим божественным смыслом, должны будут пройти весь земной путь, все ради продолжения рода человеческого, сохранив в себе божественный огонь.

В идеале — любовь: не прогулка при луне.

В своих рассказах, двум любящим и шагу не удалось ступить в этом направлении. Их контролировала среда обитания; они оказались не готовыми воевать с другими; они отчаянно воевали друг с другом.

Этот рассказ сможет лишь немного дополнить космическую тему, послужив кому-нибудь наглядным пособием, на тему: назло маме уши отморожу.

1

…В одном неустроенном промежутке времени, автору пришлось переживать в Сумской области, в одном заброшенном сельце, где-то под Конотопом, в почти убитом жилище своего, преследуемого властями, отца. Автору пришелся по душе огромный клочок земли, на котором раскинулся роскошный заброшенный сад.

Орава колхозников, на языке которых некоторое время трепалось авторское творческое начало, донельзя портила среду его обитания.

Кроме поставленных задач творческого характера, в процессе производства сельскохозяйственных работ по добыче себе пропитания усилиями лишь рук своих, и деятельного разума, он научился производить себе сидр исключительно для внутреннего потребления. Ему помогал лишь ручной алюминиевый пресс и железная терка, которую он отыскал в арсенале отцовских орудий для выживания в условиях колхозного сексотско-андроповского каганата, когда закладывались новые основы украинского полуколониального прозябания на окраинах европейской цивилизации. Огромное количество спелых сочных налитых яблок из его старого сада, позволяли делать большие запасы на зиму. Вино выстаивалось в бутылях, приобретая янтарный яблочный оттенок; превращалось в просветленный ароматный и слегка хмельной напиток. Это была альтернатива самогонке, которой фанатично предавалось население сел в советское и постсоветское время.

К автору, зачастил его одноклассник О.В., в простонародье — Дэнэка. Причиной его паломничества — был все тот же сидр, который он производил из антоновок, которых росло у автора: целых шесть штук.

В замечательном саду, в котором красовались высокорослые медовые донешты и штрефели, древняя анисовка и снежный кальвиль, все виды пепинов — Шафран, Литовский и Черненко, — антоновки явно проигрывали конкуренцию по всем своим вкусовым качествам. Вино придало антоновкам, в вышеперечисленном ряду, почти симфоническое звучание. Чуть ли не сто литров, за осень, надавливал, автор, вкуснейшего вина.

Насолив солидную глиняную макитру черных груздей, автор считал — в том плане — свою ежегодную подготовку к зиме законченной.

Дэнэка снабжал автора ежедневными сплетнями, в какой-то мере скрашивая его досуг. Что продолжалось сравнительно долго, учитывая авторскую нетерпимость ко всякого рода усиленному вранью и унижению достоинства других.

Авторский быт сложился для прохождения литературной линьки. Что это такое? Это когда на десять лит. произведений выходит одно с задатками гениальности, а все остальные — макулатура и сырье для будущих рассказов. Это нащупывание связей между словами. Это изучение быта, проверка и настройка «божественных» каналов. И много чего другого, до чего непосвященному человеку нет особого дела. В общем, это не для членов: «спiлки письменникiв».

Дэнэка, тем временем, признавался:

— Ты, — говорил он, автору, — да еще Коля Мацэдун, мои лепшие друзья. Вступай в нашу бригаду. — В «бригаду» он сказал, или в «банду», автор запамятовал так, что не может определиться с предпочтением в тексте. В любом упомянутом слове, отчетливо слышались отголоски и нотки настроения сельского альфа-сексота Бардака. Тот уже давно испытывал естественное желание прописать автора в спитом коллективе, состоящего из сельского отребья. Этому помазанному на власть спецслужбами, существу, страдающему ко всем своим недостаткам, дикой дислексией, хотелось опустить ниже плинтуса литературу; в лице автора, до самого уровня сельской подворотни. Бардак ненавидел любое проявления высокого проявления в человеке. Это передавалось всей его колхозной челяди. Они голосовали всегда за самых тупых депутатов; за самых бессмысленных президентов.

Бригада, работающая по найму, не представляла угрозу его существованию. Бригадники возились возле пенсионеров, и, собственно, были выключены из активной политической жизни. Автор же, руководствуясь божественным смыслом, дальше лез в литературу, превращенную украинскими сексотами и пропагандистами в поле бессмысленной деятельности.

Стоило автору напечататься в столице, он тут же превращался в субъект агентурных разработок. Очевидно, Дэнэка, по грубому наущению альфа-сексота, прощупывал позиции автора.

Мацэдун был признанным бригадиром среди этих демонических сил. Дьявол, которому они служили, проявлялся в лице того же самого