Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На его лице мелькает жестокое выражение, отчего сердце Спэрроу на мгновение превращается в кусок льда. Ей кажется, что он узнал о её планах, подслушал мятежные мысли и готовится наказать её за непослушание.
Тилор, пыхтя, уходит, но вдруг останавливается на опушке сосновой рощи и снова поворачивается к девушке.
— Спэрроу, если задержишься, я расскажу о твоих променадах коммандеру. — Угрожающе покачав головой, он сочувственно советует: — Мне бы этого очень не хотелось, Спэрроу.
— Я не задержусь, маг, — отвечает она, в воображении разбивая его череп топором на две ровные половинки.
Мазнув её ещё раз грязным взглядом, гарднериец наконец уходит.
Начинает накрапывать холодный дождь, однако Спэрроу неподвижно ждёт, пока смолкнут шаги ненавистного стража. Убедившись, что он действительно ушёл, она разворачивается и бежит со всех ног к другой сосновой рощице на берегу, мчится, как быстроногий олень.
Крошка Эффри поднимает голову навстречу вылезшей из густого кустарника Спэрроу. Ребёнок, уютно устроившийся в небольшой, искусно спрятанной среди ветвей лодке, смотрит на девушку широко раскрытыми круглыми глазами. Большие остроконечные уши выбиваются из-под капюшона и тёплого пледа, в который закутано маленькое тельце. Лиловая кожа кажется темнее в тусклом свете, лиловые же глаза внимательно смотрят по сторонам. Дождь накрапывает всё упорнее. Хорошо, что кое-какие припасы Спэрроу и Эффри загрузили в лодку заранее.
В четвёртый раз поёт военная труба — сигнал к смене караула. Значит, на несколько минут охрана расслабится и утратит обычную бдительность. Спэрроу бросает короткий взгляд на море.
Кракена в бурных волнах не видно. Тот, которого она заметила раньше, наверное, уже уплыл далеко на север. Эти чудовища путешествуют стаями, придерживаясь одного направления. Возможно, тот кракен тоже плыл не один, а с сородичами.
— Мы уходим! Прямо сейчас! — настойчивым шёпотом сообщает Спэрроу.
Пригнувшись, она подбегает к Эффри. Нет, она не останется, чтобы оказаться в постели Тилора, и не станет ждать, пока гарднерийцы догадаются, кто Эффри на самом деле. Тогда-то их точно убьют. Обеих.
Спэрроу в последний раз оглядывается через плечо на притихший остров, выискивая тени шагающих охранников, прислушиваясь, не принесёт ли ветер других звуков, кроме бесконечного шума волн и барабанной дроби дождя по песку. Так и не услышав и не увидев ничего подозрительного, Спэрроу подбирает юбку и накрепко подвязывает подол поясом. Она упорно толкает лодку к воде, а потом — как можно дальше от берега, и, лишь когда вода доходит ей до середины бёдер, Спэрроу переваливается через борт. Эффри предусмотрительно отодвигается к противоположному борту, чтобы сохранить равновесие. Оказавшись в лодке, девушка хватает вёсла и неистово начинает грести к материку.
Лишь когда до Гарднерии остаётся половина пути, Спэрроу останавливается передохнуть. Будто смилостивившись над беглецами, дождь и ветер стихают, и море лишь слегка покачивает лодку. Тяжело дыша, Спэрроу слизывает с губ капли дождя, руки и плечи горят огнём — грести против течения тяжело. Волны упрямо пытаются нести их лодчонку на юг, сбивают с курса, тянут в опасные водовороты южного Волтийского моря.
Промокшая до костей девушка дрожит и встревоженно оглядывается на Эффри: одеяло, в которое закутан ребёнок, промокло — постарались и дождь, и морские брызги, малыш стучит от холода зубами. Похоже, уже простыл.
— А в землях Ной мне можно будет стать самим собой? — спрашивает Эффри. Этот вопрос он никогда не устаёт задавать.
— Да, можно, — уверенно отвечает Спэрроу. — Там ты будешь самим собой.
Там — но не здесь. Сейчас Эффри носит девичьи платья, потому что мальчику его племени в Гарднерии один приговор — смерть. Мальчики-уриски обладают геомантией, магией земли и камней, а потому слишком опасны для обитателей Западных земель.
Спэрроу оглядывается назад, на острова Фей, балансируя в скачущей по волнам лодке, которую то и дело освещают вспышки молний. С такого расстояния острова напоминают спящее морское чудовище, прикорнувшее посреди моря. Девушка возвращается взглядом к материку, огромной массе тёмной земли — эта суша лежит между ними и Восточными землями, куда они так стремятся.
В своём воображении Спэрроу рисует большую лодку с удобной каютой, которая плывёт где-то в восточных водах. У Эффри удобная кровать и тёплые одеяла. Мягкие, пушистые, в которые так приятно кутаться. У них много еды. И книг. И всё, что нужно портнихе, — швейная машинка, ткани, нити и иглы, и всё аккуратно убрано в ящики.
А больше ей ничего на свете и не нужно. Работать портнихой, чтобы платили за честный труд, жить в собственном доме или даже на маленькой лодке в тепле и уюте в Восточных землях.
С таким же успехом можно желать хоть дворец на вершине горы — этот жестокий мир желаний не исполняет.
И всё же сейчас, между приоткрывшимися на мгновение челюстями темницы-Гарднерии, Спэрроу наслаждается свободой. Тилор далеко. Нет рядом и охранников-гарднерийцев. Никто ей не угрожает.
Свобода.
Из-под одеяла, в которое закутан Эффри, выглядывает маленькая змеиная головка, белая, на тонкой шейке. Взгляд узких красных глаз устремляется на Спэрроу, и она тут же забывает о призрачной свободе и безопасности.
— О нет! — охает она, отодвигаясь от Эффри. — Только не говори, что ты украл дракона!
Драконьи глаза прищурены, на его почти белой, цвета слоновой кости, голове мерцают короткие рожки. На морде рептилии виднеются кровавые следы, а на шее вспыхивает тёмно-зелёными рунами гарднерийский металлический ошейник. Наложить такое руническое заклятие стоит недёшево.
Выходит, дракон принадлежит очень состоятельным магам.
Дрожащие губы Эффри складываются в упрямую линию.
— Иначе было нельзя. Я его спас. Хозяева запускали его к большим драконам как приманку. У него никого нет. Только я.
Дракон утопает в складках одеяла, настороженно поглядывая рубиново-алыми глазами на Спэрроу.
— Если снять с него ошейник, он вырастет. У тебя в руках настоящий огромный дракон! — восклицает Спэрроу, узнав рунический воротник, который не даёт животным расти. — Эффри… это опасная игрушка. Маги платят большие деньги за любых, даже самых маленьких драконов. — Её вдруг охватывает страх. — Если нас поймают с этим драконом…
— Его никто не найдёт, — упрямо заявляет Эффри и крепче прижимает к себе друга. — Я его спрячу. А когда у него заживёт крыло, он сможет летать.
— Это лунный дракон, — борясь с накатившим головокружением, вздыхает Спэрроу. — Говорят, они приносят несчастье. Потому-то вороны и запускают их к другим драконам как приманку.
Эффри обнимает белого дракона, пряча его от дождя и вновь загрохотавшего грома.
— Что для них несчастье, то нам — наоборот.
Дракон и
