Нортхем вздохнул и кончиками пальцев забарабанил по столу.

— Из бесед с ними ты это непременно узнаешь, хотя вытянуть правду из них может оказаться нелегко, — признал он. — Прежде всего, у Роже Бомона есть дочь, Элеонора, от его первой, покойной жены. Она нацелилась на Джордана де Невилля, и ей вовсе не по нраву пришлась королевская воля, требовавшая, чтобы тот женился на Кристине де Гланвилль, — как, подозреваю, и ее отцу и мачехе.

— Из-за потери дохода от ее имения, которое Кристина передала бы супругу? — уточнил Джон.

— Так, и еще, не будь Кристины, породниться с более знатным родом де Невиллей, владеющим обширными землями на севере, могла бы Элеонора.

Кажется, больше никакие сплетни о гостях до настоятеля не дошли, и Джон задумался, где высокопоставленное духовное лицо могло подхватить слухи об Элеоноре Бомон. Не иначе как от своего капеллана-секретаря, решил он.

Выйдя от Роберта Нортхема, Джон вернулся в теплую комнату. Ему хотелось как можно меньше времени проводить в сырой неуютной келье над трупом Кристины. Он вздремнул немного в тепле, в компании с двумя старыми монахами, храпевшими от службы до службы. Разбудили его вернувшиеся Гвин и Томас. Радостно грея заледеневшие руки и ноги, те пересказали ему скудные результаты своей вылазки.

Томас обихаживал монахов и старших служителей в церкви, на галерее и в госпитале, заглядывая повсюду под предлогом, что хочет сравнить заведения здешней обители с подобными же монастырями в Девоне.

— Все сходятся в том, что брат Игнатий малость не в своем уме и что во многих посетителях монастыря ему видятся гоблины и одержимые злыми духами. Но мания его считается безвредной, и скорее повод для шуток, чем для серьезной тревоги, — доложил клирик.

Де Вулф согласно кивнул.

— И я слышал о нем отзывы в том же роде. Хотя это еще не значит, что он в самом деле безобиден. Что-нибудь еще?

Маленький церковнослужитель потер руку об руку, отогревая ладони.

— Я заговаривал о венчании и смерти. В ответ косились и пожимали плечами. Такое впечатление, будто всем известно, что этот брак относится к темным делам, а не к радостным событиям.

— А что все-таки говорят? — настаивал коронер.

— Больше намекают, чем говорят напрямик, но, кажется, гости не скрывали факта, что этот союз — вынужденный и состоится только по воле короля Ричарда. Больше ничего узнать не удалось. Разве что один служитель в скриптории шепнул, что видел, как этот Джордан увивался вокруг подружки невесты — Маргарет.

Гвин крякнул в знак согласия.

— Слуги на кухне, куда я заглянул попросить теплого хлеба и эля, говорили то же самое, когда я навел разговор на этот предмет. Носы у них длинные, а взгляд острый — и они считают, что Джордану нужна была эта Куртене, а он нужен был дочке Бомона.

Де Вулф с минуту обдумывал его слова.

— Надо будет завести об этом разговор со знатными персонами, которые прибудут вечером. Хотя ума не приложу, зачем нужно убивать невесту, только чтобы избежать венчания.

Томас не слишком охотно коснулся другого вопроса:

— Кронер, кое-кто из братии бормотал что-то о том, что история повторяется. Я пытался вытянуть из них побольше, но они сразу замолкали. Я только и понял, что существует смутная легенда о первых годах аббатства, когда тоже пропала королевская воспитанница. Я заговорил с одним из старейших монахов, братом Мартином, который заведует скрипторием, но тот сказал, мол, это праздная болтовня. Сказал, что в монастырских архивах нет записей ни о каких исчезновениях, и обвинил брата Игнатия в том, что он распространяет слухи о злых духах и инкубах, будто бы обитающих в монастыре!

— Кишки господни, при чем тут девица, убитая на прошлой неделе?! — воскликнул Гвин.

Томас обескураженно умолк, но Джон хлопнул его по плечу:

— Всякая мелочь может оказаться полезной, хотя бы для того, чтобы понять дух места. Признаюсь, невеселое это местечко, даже для монастыря!

Уже темнело, когда в монастырь прибыла маленькая кавалькада. Две пары коней везли закрытые носилки, а вокруг гарцевали нарядные всадники на скакунах под яркими чепраками. Полдюжины конных слуг вели в поводу вьючных лошадей. Три женщины сидели на изящных лошадках с дамскими седлами. Громко звеня сбруей, все они въехали в наружные ворота и спешились перед входом во внутренний двор. Из первых носилок вышла немолодая леди, из вторых выскочили две девушки.

Настоятель с капелланом, брат Фердинанд и несколько послушников встречали их перед входом в комнаты для знатных постояльцев — у самых внутренних ворот, вплотную к дому келаря.

Чуть не час продолжалось хождение туда-сюда, пока всех гостей не развели по комнатам. Наконец главные участники истории собрались в трапезной, чтобы выпить вина и подкрепиться, и тут-то настоятель Роберт сообщил им о присутствии коронера и его приказе провожать их всех по очереди в импровизированный кабинет дальше по коридору. Кое-кто повозмущался, что им смеет приказывать какой-то рыцарь из захолустного Девона, однако Роберт Нортхем внушительно объявил, что все делается по распоряжению верховного юстициария, а следовательно, самого короля. Последовал бурный обмен посланиями через пару кухонных мальчишек, после чего установилось некое расписание, и в ранней темноте февральского вечера Джон уселся за стол в ожидании первого свидетеля. Он оставил при себе Томаса, усадив его за столик в углу. Тот приготовил перо, чернила и пергамент, чтобы записывать все существенные сведения. Зажгли два канделябра с тремя свечами каждый, и брат Игнатий ввел в ярко освещенную комнату крупного, богато одетого мужчину.

— Сэр Роже Бомон, — провозгласил монах, подражая герольду на коронации. — Благородный барон замка Уирксворт в Дербишире.

Де Вулф поднялся и любезно пригласил прибывшего занять стул напротив его стола. Роже буркнул что-то вместо приветствия и уселся. У него было квадратное лицо с ярким румянцем, кустистые седые брови и такие же седые колючие волосы, подбритые до линии ушей, как у старых норманнских воинов. Одежда была отличного качества, хотя и слишком мрачных тонов: длинный коричневый кафтан под зеленой накидкой и поверх него отороченная мехом мантия из толстого черного сукна.

— Скверное дело, коронер, — прогудел он голосом, вполне подходящим к его наружности.

Бомон был коренастым, с короткой шеей. Джон решил, что барон несколькими годами старше его самого — что-нибудь около сорока пяти.

После коротких формальностей де Вулф перешел прямо к сути дела и поинтересовался историей опекунства над Кристиной, услышав в ответ повторение уже известных ему сведений.

— Ты был в хороших отношениях с леди? — спросил он.

— Она была нам как вторая дочь, потому что наша Элеонора всего на несколько лет старше.

Роже произносил каждую фразу напористо, с вызовом выпячивая подбородок, даже если ему не противоречили.