первого учителя физики. А вспоминать было кого, всю жизнь его окружали цельные, интересные натуры.

Возвращаясь из Клушина, Гагарин остановил машину, вошел в ржаное, с детства знакомое поле, счастливо улыбаясь своим мыслям, произнес:

— Огонь силен, вода сильнее огня, земля сильнее воды, но человек сильнее всего!

— Откуда такая цветистость?

— Отгадайте, — он растирал в пальцах зеленые стебли ржи, нюхал.

Такие слова мог сказать какой-нибудь писатель. Мы стали перечислять известные имена.

— Нет, нет и нет… — Гагарин смеялся, — Это изрек мой мастер в литейном цехе Николай Петрович Кривов. Нравился мне наш завод и цех. Куда ни глянь — огонь, дым, струи расплавленного металла… Я все думаю, кто я такой? Крестьянин, рабочий, интеллигент? Наверное, и первое, и второе, и третье. Наверняка нет в стране такой семьи, где бы не было одновременно рабочих, колхозников, людей умственного труда. Все смешалось, и смешалось к счастью. — Гагарин находился в блаженном хмелю легкого опьянения, вызванного картинами детства, проплывающими перед ним.

Квартировали ремесленники в общежитии, где во всем царил порядок: вставали и ложились одновременно, вместе ходили в столовую, вместе бегали в кино и на стадион. Литейный цех полюбился Юрию — он перестал завидовать токарям. Работа спорилась и с каждым днем становилась интереснее. Подростку нравилось просыпаться с первым заводским гудком и, умывшись холодной водой, выходить на улицу, вливаться в поток рабочих, спешащих к проходной завода. В первую получку кассир выдал всего тридцать целковых. Но это были первые заработанные деньги. Половину из них Юрий послал матери в Гжатск. Ему хотелось помогать семье, чувствовать себя взрослым.

В ремесленном училище ребята одновременно проходили теоретическую подготовку и практику. Юрий вместе с друзьями поступил в седьмой класс люберецкой вечерней школы. Было тяжело работать и учиться. Мастер Кривов посоветовал поступить в Саратовский индустриальный техникум по литейной специальности.

В молодости так: сказано — сделано! Люберецкие ремесленники оказались в Саратове. Устроились в общежитии на Мичуринской улице, в доме № 21. Помчались на Волгу. Долго стояли на пристани, любуясь рекой, необозримыми синими далями.

Обстановка в техникуме была серьезнее, чем в школе и ремесленном училище, и требования жестче. В группе Гагарина — тридцать пять человек, приехавших из разных городов Советского Союза. Среди них — коммунисты, орденоносцы, участники Великой Отечественной войны. На первых порах новые знания давались с трудом. Однако в техникуме царил дух товарищеской взаимопомощи. Молодежь, присматриваясь, как ведут себя старшие, прислушивалась к их мнению, подражала им.

В свободное время студенты занимались спортом, организовали баскетбольную команду; она участвовала в городских соревнованиях и заняла первое место среди саратовских техникумов. Гагарин был капитаном этой команды.

В Саратове хороший оперный театр. Сильное впечатление произвела на Юрия опера Глинки «Иван Сусанин». После каждого спектакля или фильма студенты обменивались мнениями, спорили. Гагарину понравился фильм «Повесть о настоящем человеке», сделанный по книге Бориса Полевого. Он смотрел его дважды. Авиация входила в его жизнь, овладевала мыслями. Почти все студенты техникума были комсомольцами. Гагарина избрали членом бюро.

Неожиданно Гагарин прервал воспоминания, сказал:

— Хорошее было время! — с не присущей ему грустью добавил. — Прожитое что пролитое, — не воротишь.

Время летело быстро. Наступил последний год учения в техникуме. Юрия направили на практику в Москву на завод имени Войкова, а затем в Ленинград— на завод «Вулкан». Он ходил по Ленинграду, охваченный небывалым восторгом. Все в городе говорило о революционной борьбе. И каменные стены Петропавловской крепости, и чугунные мосты через Неву, и Зимний дворец, и корпуса бывшего Путиловского завода, на котором давным-давно работал Юрин дед — Тимофей Матвеев. История русского рабочего класса разворачивалась перед очарованными глазами юноши. Он побывал в Смольном, ездил к Финляндскому вокзалу, чтобы увидеть бронзового Ленина на броневике.

Дни Гагарин и его друзья проводили на заводе, а вечерами ходили в музеи, в театры.

Любимым предметом в техникуме, как и в школе, была физика. Ее преподавал Николай Иванович Москвин.

— Техник не может не знать физики, — сказал Николай Иванович студентам, — земной шар вращается по законам физики.

Преподаватель организовал физический кружок, участники его выступали с докладами. По совету Николая Ивановича Гагарин разработал тему «К. Э. Циолковский и его учение о ракетных двигателях. и межпланетных путешествиях». Пришлось прочесть и сборник научно-фантастических произведений Константина Эдуардовича; и книги, связанные с этим вопросом, имевшиеся в библиотеке. Доклад на кружке Гагарин закончил словами ученого: «Человечество не останется вечно на Земле, но, в погоне за светом и пространством, сначала робко проникнет за пределы атмосферы, а затем завоюет себе все околосолнечное пространство».

Занятия в техникуме шли своим чередом. Но стоило Юрию услышать гул пролетающего самолета, встретить на улице летчика, и на душе становилось теплее. Он знал, в Саратове есть аэроклуб. Как бы поступить туда? Однажды группа четверокурсников вместе с Юрием отправилась в аэроклуб. Подали заявления, прошли все комиссии и начали заниматься. Сначала теория полета, знакомство с устройством самолета и авиационного двигателя. На первых порах студентов разочаровали скучные занятия. Ведь они рассчитывали сразу отправиться на аэродром, сразу летать! А тут те же классы, задачи у доски да учебники. Дорога к самолетам оказалась длиннее, чем предполагали молодые люди.

Напряженными для Юрия и его товарищей были первые месяцы 1955 года. Приходилось работать в две тяги: днем занимались в техникуме, а вечером— в аэроклубе. Пришла страдная пора защиты дипломных проектов. Юрию досталась тема «Литейный цех крупносерийного производства». Кроме того, он должен был разработать технологию изготовления деталей и методику производственного обучения в ремесленном училище по изготовлению этих деталей. Материалы, необходимые для диплома, он брал в библиотеке и в техническом отделе городского книгохранилища. Опыт, хотя и небольшой, приобретенный в ремесленном училище, на Люберецком заводе, и во время стажировок в Москве и Ленинграде, пришелся кстати.

Работая над дипломом, Юрий не пропускал занятий в аэроклубе. Там тоже сдавали экзамены. Но прежде чем начать учебные полеты, полагалось прыгнуть с парашютом.

Пришел долгожданный день, на который назначили прыжки. Небо было хмурым, облака громоздились на горизонте, как снежные горы. Невыспавшиеся, переволновавшиеся, возвращались студенты в техникум и принимались за дипломные работы. Наконец погода установилась, и после первого «пристрелочного» прыжка летчик-инструктор Дмитрий Павлович Мартьянов, невысокого роста человек, прибывший в аэроклуб из истребительного полка, скомандовал:

— Гагарин! К самолету…

Юрий плохо помнит, как забрался в самолет, как взлетели, как ПО-2 очутился на заданной высоте. Выбрался из кабины, встал на плоскость, крепко уцепился обеими руками за бортик.

— Готов, Юрий! — крикнул инструктор.

— Готов!

— Ну, пошел!

Оттолкнулся Гагарин от шершавого борта самолета и ринулся вниз, словно в пропасть. Дернул за кольцо. А парашют не