его время истекло. Чжоу Эньлай объединил свои силы с Мао. Кан Шэн, мастер теневого кукольника, поехал в Москву к Сталину.

Кан Шэн едет в Москву

В начале 1933 года Кан Шэн был отправлен в Москву, чтобы присоединиться к руководству Коминтерна. С приходом к власти Гитлера революция в Европе терпела крах. Было необходимо возродить его в Азии. Канга предстояло обучить новым советским методам государственной безопасности и шпионажа. Он также был вовлечен в агитпроп, как тогда называли пропаганду. Агитпроп, дезинформация и обман — все это оружие так же важно, как сбор разведданных.

Ближе к концу 1933 года Канг опубликовал в журнале Коминтерна статью «Шестой гоминьдановский поход и победа китайской Красной армии». Возможно, это был простой анализ, направленный на то, чтобы вызвать солидарность мирового пролетариата с китайской революцией. Но, возможно, это было сделано для того, чтобы заручиться поддержкой Сталина и его стратегов лидеров, которые отказались от городского восстания в пользу партизанского движения, базирующегося в сельской местности, — не в последнюю очередь нового коммунистического военачальника Мао Цзэдуна и его крестьянской армии.

В следующем году Кан Шэн стал соавтором небольшой книги со своим товарищем Ван Мином, другим китайцем, прикрепленным к руководству Коминтерна, который должен был стать следующим временным генеральным секретарем КПК после завершения своего советского обучения. Революционный China Today был издан на нескольких языках через пропагандистское подразделение Коминтерна Вилли Мюнценберга.

Ожидалось, что Кан Шэн будет тщательно копировать новые советские методы. Техника ГПУ, тайной полиции — вот что нужно могущественному китайскому движению. Канг, несомненно, одобрил то, что Андре Мальро написал двумя годами ранее: «У Интернационала не было выбора… Его цель заключалась в том, чтобы как можно быстрее дать китайскому пролетариату классовое сознание, необходимое для попытки захвата власти… Я должен признать, что секретная служба в русском стиле, но даже более сильная, безусловно, была одним из возможных решений».

Кан сосредоточил внимание на слежке за китайскими студентами как в университете Сунь Ятсена, так и в Коммунистическом университете трудящихся Востока KUTV. В соответствии с инструкциями он шпионил за троцкистскими последователями бывшего лидера КПК Чэнь Дусю. Но больше всего «Мастер Кан» научился сливаться с ним. Он погрузился в коллективную паранойю, установленную Сталиным, которая должна была оставить неизгладимый след в Китае.

В 1935 году китайский «великий инквизитор» даже был близок к тому, чтобы лишить мир одного из великих коммунистических лидеров Хо Ши Мина. Канг входил в комиссию по расследованию ошибок, допущенных после разрушения сетей в Гонконге, Шанхае и Сингапуре в 1931 году. Тройка, которой было поручено изучить досье Нгуен Ай Куока, состояла из Дмитрия Мануильского, технического руководителя International, Веры Васильевой, руководителя Секции Индокитая; и Кан Шэна. Мануильский оставался нейтральным в этом деле, тем более что он определенно рисковал быть обвиненным в том, что отправил двух французов, участвовавших в разгроме, Креме и Дюкру. Нгуен Ай Куок был обвинен в своей дружбе с Бородиным, бывшим посланником Коминтерна в Китае, который впоследствии подвергся чистке; или за его побег из британской тюрьмы в Гонконге в 1932 году. Или он все это время работал агентом британской разведки? Было ясно, что Кан Шэн ненавидит его, и потребовалось все дипломатическое мастерство товарища Васильевой, утверждающей что его арест был просто следствием его неопытности, чтобы спасти его в одиннадцатый час.

Тем временем соперник Сталина, Сергей Киров, был убит в Ленинграде 1 декабря 1934 года, что стало прелюдией к Московским процессам. Кан Шэн удвоил свои усилия и был вознагражден тем, что ему разрешили принять участие в разрушительной чистке в рядах азиатских коммунистов в московском изгнании. В своей комнате в отеле Lux, где он жил со своей женой Цао Иоу и любовницей Су Мэй (которая была сестрой его жены), Кан даже создал свой собственный миниатюрный ГПУ, «офис по ликвидации контрреволюционеров». Сотни молодых китайцев в Москве, которые верили в коммунизм, были осуждены, отправлены в ГУЛАГ или ранены в шею людьми Лаврентия Берии, главы нового НКВД. Среди них, предположительно осужденный за то, что он «троцкист», был Синь Оуян, бывший глава 2-го бюро Шанхайского Теке, когда-то возглавлявшегося Кан Шэном.

Несомненно, Московские процессы послужили вдохновением для массовых чисток, известных как Кампания по исправлению Яньань, под председательством Канга в 1942 году с санкции Мао. К середине 1930-х годов Кан Шэн был полностью интегрирован в аппарат сталинской тайной полиции. Ему доверяли. В частности, ему было поручено следить за смущающим гостем, «Николаем Елизаровым», которым на самом деле был Чан Цзин-куо, сын националистического лидера Чан Кайши. В 1925 году его отправили учиться в Москву, в период, когда СССР поддерживал Гоминьдан. Кровавый конфликт между Гоминьданом и коммунистами в 1927 году означал, что теперь он был скорее заложником, чем гостем. Его даже заставили написать трактат, осуждающий своего отца, якобы хитрого и жестокого Чан Кайши. Но Сталин пощадил и отца, и сына: были все признаки того, что вскоре он, вероятно, будет вынужден возобновить союз СССР с Чанем против японцев, и поэтому в середине апреля 1937 года молодого Чана отправили обратно в Китай со своей русской женой-блондинкой, имя которой — Фаина Ипатьевна Вахрева — долгое время оставалось государственной тайной.

Вскоре после отъезда Чана прибыли два других хорошо известных китайских сына, собственные дети Мао. Двумя месяцами ранее Кан Шэн был отправлен во Францию с другой сложной миссией. Это был не первый его визит. В 1936 году он провел несколько месяцев в Париже во время правления Народного фронта, прежде чем отправиться в Испанию в качестве делегата Коминтерна для инспекции Интернациональных бригад, созданных для борьбы от имени испанских республиканцев. Но на этот раз, зимой 1936–1937 годов, его отправили искать двух «нелегальных эмигрантов», детей, которых Мао имел в 1920-х годах со второй женой Ян Кайхуэй: Аньин и Аньчин. Это была одна из новых уловок, которые у Сталина были в рукаве: чтобы держать лидеров КПК в узде, он задерживал членов их семей, как трофеи. Проблема в этом случае заключалась в том, что хотя Чан Кайши всегда испытывал настоящую привязанность к своему сыну, Мао Цзэдун, похоже, был гораздо менее внимателен к своему отпрыску.

Это правда, что тем временем, с октября 1934 года по октябрь 1935 года, Мао руководил Великим походом, стратегическим отступлением на 12 000 километров, чтобы уклониться от гоминьдановской армии, и бегством армии из 120 000 партизанских бойцов, которыми руководили многие хакки, из которых только 20 000 остались к тому времени, когда участники марша достигли Яньань в провинции