— Баш, Ваше Высочест…во Видар, — глубокий баритон поражает принца.

С такими данными он мог выбрать для себя карьеру барда, не меньше. Более того, добился бы в ремесле невиданных успехов, но он стоял напротив, уложив запястье на гарду меча с военной выправкой, облачённый в зелёно-белый мундир.

— Видар, — шёпот матери долетает до принца, забираясь глубоко под кожу. — Поклянись, что вернёшься, мой мальчик, — тихо просит она.

В уголках глаз мерцают слёзы. Вторая разлука с сыном давалась тяжелее первой.

— Клянусь, матушка, — Видар дёргает уголками губ, опускаясь перед королевой на одно колено.

Спустя мгновение он чувствует прикосновение мягкой ладони к своей голове.

[1] С лат. демон.

5

Малварма, Пятая Тэрра, наши дни

Соболиная шерсть нежно щекотала фарфоровую кожу щёк. Эсфирь каждый раз недовольно дёргала щекой, дабы избавиться от назойливых ощущений. Всё без толку. Ещё немного, и она была готова спалить эту накидку к демоновой матери прямо на себе.

Она в очередной раз убирает длинными тонкими пальцами мех, нервно приглаживая его. Раздражённый вздох слетает с её губ.

Несмотря на то, что она вернулась с Пандемониума уже как год, всё никак не могла заново приучиться к тёплому меху, множеству одежды и самому настоящему смертельному холоду.

Эсфирь проводит ладонью по балюстраде, улыбаясь уголком губы. Когда-то, совсем давно, она и её братья сидели здесь, наслаждаясь полярным сиянием. Втроём. Сейчас же — Паскаль наверняка охмурял очередную фрейлину в коридорах дворца, а Брайтон, скорее всего, занимался государственными делами, запершись в своём кабинете. Даже полярное сияние нашло себе парочку дел поважнее, оставив чёрному небу слабое мерцание.

Больше всего она хотела бы оказаться в детстве, хотя бы на минуту.

— Принцесса Эсфирь, — глубокий грудной баритон заставляет её надменно обернуться в сторону говорящего. — Так и знал, что Вы тут.

«Принцесса Эсфирь» — только два существа во всех мыслимых мирах продолжали так называть её по сей день — Брайтон и Паскаль. Сейчас голос принадлежал малварскому королю Брайтону Килиану Бэриморту.

— Тыже знаешь, Ваше Величество, какменя принято называть, — кривит губы в ухмылке, сверкая разноцветными хитрыми глазами.

Ледяной ветер путается в их волосах, слегка раздувая их.

О, как только её не прозвал родной народ! От страха ли или все поедающего внутренности ужаса, но ни у кого язык не поворачивался произнести безобидное — «Принцесса Эсфирь». От принцессы в ней остался лишь демонический облик и королевское величие.

Пандемониум наделил могуществом. Могущество принесло с собой вечную войну за него и огромную ответственность за ту силу, которой Эсфирь была одарена.

Поначалу маржаны при виде неё полушепотом бросали трепещущее — «Поцелованная Смертью». Затем, леденящее кровь — «Верховная Тринадцати Воронов». Следующим этапом было — «Советница Кровавого Короля».

И горе тому, к кому в гости летели тринадцать чёрных, как смоль, птиц. А летали к недоброжелателям за зерном они довольно часто.

— А ты, в свою очередь, знаешь, как принято общаться с Королями Тэрр, — горделиво произносит старший брат в ответ.

И Брайтон не понаслышке знал, как его младшая сестра обходилась с королями: надменно, с пошлыми улыбками и язвительными шутками. Чего уж там! Он сам стал жертвой её очаровательных глаз с тех самых пор, как она вернулась из Пандемониума.

Каждый раз, совершенно внезапно для него и с выверенной точностью для неё, она врывалась в королевские покои брата на пару с Паскалем, заставляла прибегнуть самого короля Малвармы к мороку, чтобы хорошенько оторваться в какой-нибудь ночной таверне. И Брайтон поддавался на уговоры родных, бросал все дела на Советницу Равелию и жену Адель, ссылаясь на головную боль, а затем «исчезал».

— Зачем искал меня?

Эсфирь отворачивается от брата, наблюдая за далёкими слабыми огнями малварского города.

— Испугался, что ты исчезнешь, так и не попрощавшись, — признаётся Брайтон.

— Разве я смогу так поступить свами?

В глазах Эсфирь мелькает нездоровый огонёк. Конечно, она могла бы. В Пандемониуме она часто так делала, сбегая от своих «ухажёров». Только вот здесь была её семья, вернее — остатки.

— Я не хочу снова терять тебя, — поджимает губы Брайтон. — Давай, я наведу морок? Я буду каждый раз подпитывать его. Они будут думать, что ты там… Останьсядома…

— Во-первых, у меня нет дома. Во-вторых, ты же не хочешь войны с Халльфэйром? Тем более, что вы не так давно установили с ними дипломатические отношения после Холодной войны, а пыл этогодолбанного альванаконец-то усмирился. Второй раз он прощения у Малвармы просить не будет.

«Долбанный альв»— именно так она обычно называла Короля Первой Тэрры — Видара Рихарда. С течением времени к нему прилипло много званий: Чёрный Инквизитор, Поцелованный Смертью, Князь Смерти, Истинный Альв, Кровавый Корольи «долбанный альв» замыкало сей скромный список.

Эсфирь видела его всего один раз, мельком, когда тот приезжал с третьим визитом к королю Брайтону. Она тогда только вернулась из Пандемониума — в её глазах тлел отпечаток пекла, а острый язык работал на автомате. Если бы не Паскаль, появившийся в тот вечер так вовремя, на долбанного альва обязательно бы упала люстра с её остро-ледяным декором, только за то, что тот окинул младшую Бэриморт презрительным взглядом, будто увидел на своём лощёном жакете грязь. Он не знал, что она — Верховная, но зато мог почувствовать сполна на своей аристократичной шкурке.

— Не хочу, Эффи-Лу, — хмыкает Брайтон. За детскую кличку он получает гневный взгляд. — Не смотри так на меня. Я не хочу с ними войны, но ещё больше — я не хочу терять тебя.

— Ты не потеряешь, — Эсфирь слабо улыбается. Сама не верит своему утверждению. С её характером в пору было сказать: «Примотай меня, пожалуйста, цепями покрепче к той толстенной железной трубе, и тогда, может быть, со мной ничего не приключится». — Тем более, по воле Всадников, я назначена именно ему.

— Вот счастье-то! — фыркает откуда-то сбоку мужской голос.

Паскаль.

— Кас! — тёмные брови Эффи возмущенно взмывают к переносице. — Какого демона?

— Неужели вы вдвоём думали, что можете тусоваться тут без меня? — самодовольно хмыкает Паскаль, усаживаясь на балюстраду. — Хрен вам!

— Слезь, — строго проговаривает король, внимательно смотря на брата. — Не хватало ещё свалиться с такой высоты.

— Забей, братец. Хоть отдохнёте от меня, в конце концов, — Кас прозорливо подмигивает Эсфирь, резко отклоняется назад, в последний момент удерживается руками и возвращается в прежнее положение.

— Когда ты прекратишь играть со смертью? — закатывает глаза Эсфирь.

— А ты, когда прекратишь играть в бессердечную? — нагло улыбается в ответ брат. — Ладно-ладно, я верю, что у тебя есть сердце… и даже душа, — заговорщески улыбается он. — Должна же быть, в конце концов.