Когда иллирийцы не появились вовремя, Катон подождал еще два часа и неохотно приказал распрячь мулов и лошадей верхового отряда и отвести их в стойла. Людей он распустил, поскольку теперь выступить они могли только на следующее утро.

Катон вышел на середину улицы, чтобы встретить центуриона ауксилиариев, в то время как вновь прибывшие нарушили строй и разбрелись между крепостными валами и бараками.

Центурион выступил вперед и склонил голову, приветствуя префекта, затем ухмыльнулся, явив миру половину зубов.

– Будь я проклят, – просипел он. – Вот это был марш… Поверить не могу, что мы добрались сюда до наступления ночи.

– Встань прямо! – рявкнул Катон. – И доложи как полагается!

У центуриона на мгновение отвисла челюсть, но он сумел справиться с изумлением, упер деревянную палку в землю и расправил плечи. В результате его огромный живот выпятился вперед, и Катон подумал, что центурион похож на яйцо. Сравнение стало еще более полным, когда его щеки, казалось, стекли на шею, и все вместе плавно соединилось с жирными плечами. «Да, – подумал Катон, – яйцо, причем очень толстое».

Офицер сделал глубокий вдох и представился:

– Марк Фортун, Пятая центурия Восьмой иллирийской когорты, господин префект. Откомандирован в ваш форт. Вот мои приказы.

Он порылся в сумке, висевшей на боку, и достал оттуда табличку. Катон открыл ее и быстро просмотрел записи, вырезанные на воске. Приказы были стандартными: Фортуну предписывалось привести две центурии в назначенное место для службы в качестве временного гарнизона, до новых распоряжений. Внизу стояло имя начальника штаба легата и оттиск печати самого Квинтата. Катон закрыл табличку и вернул ее Фортуну.

– Марк Лициний Катон, префект Второго фракийского кавалерийского отряда и командир форта. Вы опоздали. Мы ждали вас в полдень.

– Дорога получилась непростой, господин префект; кроме того, нас задержали гражданские лица из сопровождения.

– Сопровождения? – Катон посмотрел мимо Фортуна в сторону ворот.

Последние солдаты уже вошли в форт, и теперь около ворот собралась огромная толпа женщин и детей вместе с несколькими телегами, запряженными мулами.

– Юпитер, дай мне сил! – Макрон сплюнул на землю. – Проклятье, что все это значит?

Фортун оглянулся через плечо, что далось ему с огромным трудом.

– У некоторых парней в Вирокониуме есть семьи. Несколько ушедших в отставку ветеранов ведут дела с моими людьми. Всего около сотни или чуть больше. Форт построен таким образом, чтобы в нем могла разместиться тысяча человек, так что места хватит всем. Кроме того, это хорошо для морального духа. – Он с сомнением посмотрел на Макрона, не зная, как себя с ним вести и следует ли продемонстрировать уважение, поскольку тот был в простой тунике без знаков различия, которые указывали бы на его звание.

Макрон быстро разрешил его дилемму:

– Центурион Луций Корнелий Макрон, Четвертая когорта, Четырнадцатый легион. Я буду командовать фортом в отсутствие префекта.

– Вы будете командовать? Мне дали понять, что я буду командиром… господин.

– Не будешь, – сказал Катон. – Центурион Макрон поправляется после полученного ранения и не может возглавить свою когорту в предстоящей кампании. Он останется здесь.

– К сожалению, – добавил Макрон сквозь зубы.

Фортун покачал головой:

– Прошу меня простить, господин префект, но я получил четкие указания. Меня назначили командиром форта в ваше отсутствие. Так сказал начальник штаба легата. – Он похлопал рукой по своей сумке. – Вы же сами видели приказ.

Катон махнул рукой в сторону неопрятной толпы солдат Иллирийской когорты и последних гражданских, проходивших в ворота.

– Я не намерен оставлять пограничный форт в руках человека, который командует этой рванью. Я принял решение. Если тебе что-то не нравится, можешь обсудить данный вопрос с легатом.

– Но… он собирается отправиться в горы, – запротестовал Фортун. – Пройдет несколько месяцев, прежде чем он ответит.

– Это не моя проблема, – рявкнул Катон. – До тех пор мое решение останется в силе. И ты будешь называть меня и центуриона Макрона «господин», когда обращаешься к нам. Тебе все понятно?

– Да, господин префект.

– Так-то лучше. – Катон взглянул на вновь прибывших, толпившихся у ворот. – А пока ты можешь разместить своих людей и всех, кто пришел с вами, в конюшнях в дальнем конце форта.

– В конюшнях? – Фортун поморщился: – Господин префект, я…

– В бараках из-за вашего опоздания сегодня ночью будут спать мои люди. А лошади займут самые удобные конюшни. Вы получите то, что останется, и скажи спасибо, что я не приказал тебе разбить лагерь за воротами форта и оставаться там до тех пор, пока завтра я с моими людьми не покину его. А теперь убери их с глаз моих.

Фортун отсалютовал и отправился к своим людям, а Катон и Макрон мрачно посмотрели ему вслед.

– Это самый жалкий пример солдата, который я имел несчастье видеть в своей жизни, – тихо проговорил Макрон.

Катон приподнял бровь и взглянул на друга:

– Правда? А как насчет тощего новобранца, который вступил во Второй легион некоторое время назад в Германии? Насколько я помню, про него сказали, что он «бесполезный засранец».

Макрон пожал плечами:

– И это было правдой. Полной и совершенной. Но в конце концов он исправился. Армия сделала из него вполне приличного солдата.

– Благодарю тебя за неявное признание моих успехов.

– Тебе нет нужды ждать от меня признания твоих заслуг. У тебя впечатляющий послужной список, который говорит сам за себя.

Катона слова друга смутили. Его всегда удивляли собственные достижения, как будто они являлись скорее результатом слепой удачи, а не его собственных усилий, и он заслужил похвалы не больше, чем кто-то, пользующийся плодами везения. Префект откашлялся:

– Теперь у тебя появится возможность выдрессировать Фортуна и его людей до нужного состояния. Думаю, ты будешь занят по горло.

Кое-кто из солдат гарнизона вышел из бараков, чтобы посмотреть на вновь прибывших; на лицах некоторых появились удивленные улыбки, другие добродушно подтрунивали над иллирийцами, отвечавшими им тем же, пока Фортун не принялся громко вопить, приказывая им построиться, – но старался он больше, чтобы произвести впечатление на старших офицеров форта, чем призвать к порядку своих людей.

Ауксилиарии не спеша заняли свои места, уперли концами в землю копья и стали ждать, когда остальные их товарищи, болтавшиеся среди сопровождавшей их компании, к ним присоединятся.

Макрон отвернулся и сплюнул в открытую канаву, проходившую мимо штаба.

– Обезьян выдрессировать проще, чем этот сброд. Настоящий позор для армии.