время противные попискивания утихли, мерзкие чудища бегать по Алексею перестали. На всякий случай он выждал в своём укрытии ещё несколько минут, аккуратно вылез и на ощупь, по памяти, начал осторожно продвигаться в сторону выключателя. Почувствовав под ладонью на стене небольшую выпуклость, со смешанным чувством облегчения и тревоги включил свет. Маленьких монстров нигде не было видно. На столе не осталось ни одной крошки хлеба. За ужин ночные гости расплатились щедро разбросанным крысиным пометом, который равномерно покрывал стол и постель Алексея. Он вернулся к рундуку, стряхнул оставленные чаевые, и лёг. Заснуть в эту ночь ему больше не удалось.

А затем потекли тяжкие корабельные будни.

Суровая служба начиналась в 7 утра. Отдыхающих, тьфу, офицеров на учении, будил матрос завтраком. Можно было, конечно, и не просыпаться, никто не заставлял, но завтрак пропускать никому не хотелось, потому что через час тот же матрос забирал грязную посуду и не показывался до обеда. Процедура повторялась ещё трижды в день, причём порции были как на убой, но от нечего делать новоявленные морские офицеры съедали всё под чистую. Из развлечений у них была в распоряжении пара привезённых предусмотрительными товарищами совершенно дурацких книг, названия которых и запоминать не стоило. Однако Алексей от скуки прочёл их по три раза каждую. Другие, ещё более предусмотрительные «сокамерники» прихватили с собой карты и домино. Так и коротали время от полдника до обеда, от обеда до ужина. В качестве спортивной нагрузки — поход в общественный гальюн, к которому надо было подняться по лестнице, вылезти в отверстие в потолке и пройти узкий коридор. А потом ещё и обратно, между прочим!

Проскользнуть туда требовалось так, чтобы не попасться на глаза командующему составу, и сперва новоприбывшие честно старались соблюдать условленный порядок, обозначенный гостеприимным командиром корабля. Но однажды отведённый им гальюн оказался занят, и Алексей решил пойти во второй, более дальний. Открыв очередную дверь, он замер на пороге. В помещении, через которое ему надо было пройти, кадровый офицер — кажется, майор, прикинул Алексей, — проводил учения для матросов. Пара десятков глаз смотрела на Алексея. Алексей не знал, что делать.

Наверняка должен был быть некий устав, по которому нужно было обратиться к старшему по званию. Но Алексей его не знал. Надо отдавать честь или не надо? Фуражку он оставил в кубрике. Что говорить? Вот чёрт. Повисла немая пауза. Алексей почувствовал, что начал краснеть. Майор выждал ещё несколько секунд в надежде, что этот гражданский болван что-нибудь сообразит, но понял совершенную бесперспективность ситуации, вздохнул и тихо сказал:

— Иди давай.

Алексей развернулся и пулей вылетел из помещения.

Запертые в металлическом мешке, умирающие от скуки офицеры запаса совершенно не знали, куда себя деть. Постепенно они чуть осмелели и стали под неодобрительные взгляды кадровых офицеров пару раз в день вылезать на палубу, чтобы хоть немного подышать холодным североморским воздухом. Их не прогоняли, понимали, что находиться 24 часа в маленьком помещении без окон хуже, чем в тюрьме, терпели. Однако во взглядах встреченных офицеров явственно читалось: «Господи, да когда ж они уже отсюда уберутся?». Только однажды к ним подошёл офицер и обозначил, куда нельзя ходить ни в коем случае, а где можно покурить пять минут. Но участники военных сборов и сами не горели желанием пересекаться с кем-то из команды. Они чувствовали себя абсолютно лишними в этом обособленном, закрытом от чужаков мире. Привыкших к гражданской жизни, к своим высококвалифицированным профессиям, интеллигентным сослуживцам, их шокировала суровая служба матросов на корабле, бесконечный поток отборного мата, который сыпался на головы тех из уст офицеров. Поэтому новобранцы как можно дальше держались от этого странного мира, с которым так неожиданно им пришлось соприкоснуться, но в который их всё равно отказались принимать.

Через десять дней рано утром в кубрик совершенно неожиданно вместо матроса спустился сам командир корабля в явно хорошем настроении.

— Товарищи офицеры запаса, ваши сборы окончены.

Заключенные кубрика удивлённо переглянулись, ничего не понимая.

— Я договорился, всё в порядке. Собирайтесь! — отрезал он и раздал всем присутствующим справки об успешном прохождении военных сборов и отличных результатах на них. Успешно прошедших военные сборы долго уговаривать не пришлось. Парни моментально собрались и покинули негостеприимный корабль.

Алексей вышел на пирс, ощущая себя откатавшим срок заключённым, вышедшим по УДО. И вдруг замер. Он сообразил, какое сегодня число… Рванул к ближайшей телефонной будке и набрал номер Олега:

— Олег! Это Лёша! Ты не поверишь, но я приду к тебе сегодня на свадьбу! Меня вот только что отпустили со сборов! Прямо в день твоей свадьбы, представляешь?

— Лёха? Да ты что! Не может быть! — на другом конце провода слышался всплеск неподдельной радости. — Это просто отлично! Будешь у меня свидетелем!

Так Алексей оказался свидетелем на свадьбе лучшего друга. Вот ведь жизнь как устроена! Не будь этих дурацких сборов, ни за что ему не попасть бы на праздник. Как будто сама судьба всё подстроила. Алексей нагулялся: наелся, напился, натанцевался, наговорил длинных, красноречивых тостов и на следующий день первым же поездом поехал обратно в Ленинград, как ни уговаривали его задержаться ещё хотя бы на пару дней. Там, в Ленинграде, ждали жена с дочкой.

Как ответственный советский гражданин и ударник труда, прямо с вокзала Алексей поехал на работу в совершенно прекрасном настроении, полный энергии и желания трудиться на благо Родины. Всё-таки иногда работать лучше, чем отдыхать, теперь он это точно знал.

ВНИИ телевидения занимал целый квартал Выборгского района и был режимным пред- приятием. Войдя в двери проходной, Алексей застрял на турникете: вахтёр категорически отказывался пропускать его внутрь.

— Вы что, не в курсе, что рабочий день начался уже больше часа назад? — отчитывал он Алексея с полным ощущением своего всемогущества.

— Да я со сборов приехал, вот только с поезда, — объяснял тот.

— Тогда Вам в военный стол! — повелительно указал вахтёр Алексею направление, куда тому следует идти.

Алексей направился по указанному адресу и стал объяснять скучавшему там начальнику военного стола ситуацию.

— Добрый день! Я Морозов Алексей Викторович, уезжал на военные сборы, вот вернулся.

Начальник военного стола устало посмотрел на подозрительно довольного прибывшего. Достал толстую, пыльную книгу, полистал ядовито-жёлтые страницы.

— Морозов? Алексей? Викторович? Так Вы должны 31 августа вернуться. А сегодня какое?

— Сегодня тринадцатое, но, видите ли, нас раньше отпустили.

— Так. У меня записано, что до 31 августа Вы на военных сборах. До 1 сентября что б Вас не видел.

— Да у меня же закончились сборы!

Начальник военного стола с шумом захлопнул книгу