Люба проводила молодого человека взглядом, а потом пересела поближе к мужу.

– Алик, ну пожалуйста! – горячо зашептала она. – Надо помочь парню. Ты ведь ничем не обязан и ничего тебе это стоить не будет. Пару раз скажешь кому надо словечко и забудь. А Вова сам пробьется, он сообразит, как свое знакомство с тобой использовать, даже не знакомство, родственные связи. Ты ведь не письменно за него просишь! А этих людей, больших бизнесменов всяких из той дыры, ты их еще сто лет не увидишь. Ну, Алик!

– Неприятный он какой-то, – начал сдаваться Лоскутов. – Наглый. И что это твоя Галька все время мужей меняет?

– Он не наглый! – снова зашептала Люба. – Это тебе показалось. А на самом деле он скромный и стеснительный. Это он от смущения так тебе показался.

– Ой, Любаша, – покачал снисходительно головой Лоскутов и погладил жену по щеке. – Какая ты наивная. Не бывает бизнесменов скромных, стеснительных, смущающихся. Либо он бизнесмен, либо все остальное. Там через людей перешагивают, там глотки рвут. В бизнесе-то!

– Не понимаю, – ворчал Коневский, просматривая новостную ленту в Интернете, – хоть ты тресни, а я не понимаю.

– Чего ты не понимаешь? – вытирая руки тряпкой, поинтересовался Паша.

Они уже двое суток прочесывали населенные пункты, расположенные вдоль трассы «Амур» в Жарковском районе. Видавший виды «уазик» выглядел убого только внешне. Все, что касалось ходовой части и двигателя, было исправно и много раз проверено и отрегулировано. Танкер лично в Москве проверял перед отправкой все машины, на которых будет работать группа в Забайкалье. В лаборатории инженеры потрудились на славу, и этот монстр мог выдержать и не такие пробежки, хоть участвовать в ралли Париж – Дакар. А при желании на нем можно было развить скорость до… Правда, никто не собирался этого делать, потому что «уазик» – это вездеход, а не гоночный болид. И на своих жестких рессорах он на уклонах начинает так скакать, что удержать его на дороге бывает невероятно сложно. Не зря их зовут в народе «козликами».

Сейчас Паше пришлось менять пробитое колесо, с этим ничего не поделаешь, и даже на проселках в тайге можно поймать штырь или гвоздь. Теперь придется ехать и искать шиномонтаж, чтобы не остаться без запаски в непроходимых местах. А ездить им придется еще много. Первое, с чем столкнулась пара оперативников, обследуя местность, где предстояло проезжать президенту, это известие об исчезновении мотоциклиста-путешественника. Последний раз он выходил на связь из этих мест, а потом как в воду канул. И теперь придется заниматься еще и этим фактом, потому что неизвестно, что за ним стоит, а оставлять за спиной огромный район с такими криминальными характеристиками нельзя, если ты взялся охранять такое значимое лицо, на которое, кстати, возможно покушение. Значит, нужно разобраться, установить причины произошедшего, сделать выводы, удостовериться, что это не имеет отношения к их охранной миссии, что это не часть чего-то опасного для «объекта».

– Так что ты не понимаешь? – спросил Паша, усаживаясь на водительское сиденье.

– Всего не понимаю, – снова проворчал напарник. – Знать эти места по рассказам друзей и все-таки поехать одному, знать, что тут опасно, и так рисковать? Смысл, Паша, какой смысл?

– Ты прагматик, Серый, – пожал Паша плечами, – тебе не понять, что такое путешествие, что такое ехать и ехать в незнакомую даль, что такое оседлать мотоцикл и отправиться на нем путешествовать. И не какой-то там мощный и сверхскоростной байк, а вот такую простую «Ямаху», обыкновенный скутер. И ехать неторопливо, любуясь природой, вдыхая воздух природы, наслаждаясь, ночуя в палатке, снимая на камеру все дивные места, которые повстречаются на пути. Для этого, Серый, надо быть романтиком! А они все романтики – эти поклонники мотоциклов. Это не сообщество любителей – это именно поклонники, адепты собственной религии, это целая культура внутри национальной, а скорее межнациональной культуры.

– Это называется субкультура, – без всякого энтузиазма вставил Коневский.

– Да, и с этим надо считаться и уважать их носителей.

– Я и не возражаю против увлечений, пусть они и охватывают очень большие массы народа. Я против беспечности, Паша. Против бессмысленного риска. Ты посмотри, что теперь творится! Его друзья и единомышленники всех на уши поставили, сюда уже едут группы волонтеров, чтобы начать поиски своими силами. Потому что местная полиция, видимо, не чешется.

– И все-таки я не понимаю, Серый, что нас в этом деле должно волновать. Как-то ты пространно объяснил.

– Чего же непонятного? А если это не просто проявление бандитизма? Если этот парень стал свидетелем того, чего видеть никому было нельзя. Например, подготовки к покушению на президента? Может, он ехал, а они фугас маскировали на трассе. Не думал об этом? Нас с тобой, дружок, все должно волновать, что выходит за рамки обыденности! А еще больше то, что ничего за эти рамки не выходит.

– Слишком хорошо тоже не хорошо? – рассмеялся Паша, заводя мотор «уазика». – Ладно, поехали искать шиномонтаж. Их тут кот наплакал, тут вообще ничего нет, хоть караул кричи. Важная трасса, а инфраструктуры никакой.

Рев моторов минут через тридцать возвестил о том, что где-то рядом кипит жизнь, работает техника. Паша вывернул руль, выскочил из глубокой колеи на лесной дороге и повел машину по правому краю, почти задевая придорожные кусты. Здесь было посуше и «уазик» не кидало из стороны в сторону.

Коневский, умудрившийся прикусить язык во время этой дикой тряски, держался за поручень перед собой двумя руками и тихо матерился. Однако попыток забрать руль у Паши Алексеева не делал: понимал, что Паша таежный житель, Паша тайгу знает с детства и лучше него машину тут никто не проведет.

Как-то неожиданно деревья расступились широким коридором, обнажив огромную лужу с изрытыми большими колесами берегами. И в этой луже, как океанский лайнер, красовалась большая синяя фура. Точнее, она не красовалась, степенно переваливаясь на волнах, а дергалась, рычала, дымила соляркой и вообще создавала вокруг себя столько шума, как будто тут располагался большой автопарк.

– Повезло парню, – прокомментировал Паша, забирая правее, чтобы объехать забуксовавшего дальнобойщика по траве. – Мозгов нет – считай, калека.

– Ну-ка, причаливай! – вдруг заинтересовался Коневский, перейдя, видимо, тоже из-за родственных ассоциаций, на морскую тематику.

– Чего, помочь хочешь? – вяло поинтересовался Паша, глядя с сомнением на большую и глубокую лужу. – У нас день пропадет, если тут задержимся.

– Эх ты! Выпускник ускоренных курсов! – похлопал Коневский его по плечу. – Кто общительнее всех на свете? Шофера! Тем более дальнобойщики. Но при каких условиях? Ясно, что с незнакомыми они болтать лишнего не будут. А вот с теми, кто из беды выручил, они, дорогой мой, наизнанку вывернутся. Учись, салага!

Коневский выскочил из «уазика» и побежал к застрявшему «КамАЗу». Остановившись перед лужей, он присел, заглянул под колеса машины, потом суетливо прошелся вдоль берега, что-то прикидывая. По всему было видно, что он готов помочь. Наверняка он демонстрировал это желание перед водителем «КамАЗа» и его напарником. Получалось убедительно.