– А мня в КБ, – попросила Юля.

– А что уж вам так спешить? Отдохнули бы…

– Ждут…

– В таком случае передайте отцу, что я тоже сегодня буду. Удивительно упорно не дается нам эта система. Чувствую, что идем правильно. И ходим где-то около. Вот-вот… а результатов пока нет.

– Вы уже смотрели записи Кольцова? – спросила Юля.

– Командира роты, испытателя?

– Да.

– С очень большим интересом. И если не возражаете, еще немного задержу их у себя. Он, бесспорно, мыслящий человек.

На широкой набережной генерал вылез из машины.

Юля назвала водителю адрес и удобно откинулась на спинку сиденья. Она надеялась появиться в лаборатории раньше всех. Но уже в холле третьего этажа встретила своих коллег майоров-инженеров Остапа Зарубу и Олега Окунева. Рослый, не по годам тучный, рыжеволосый, с маленькими синими, как васильки, глазами на круглом веснушчатом лице, Заруба казался неповоротливым и грубым рядом с худощавым, проворным Окуневым. Зарубу нельзя было назвать талантливым. Звезд с неба он не хватал. Но это не мешало ему занимать среди других сотрудников лаборатории особое положение. Во всяком случае, у руководства он был на особом счету, ибо обладал большой усидчивостью и упорством. В противоположность ему Окунев был человеком одаренным. С фантазией. Но совершенно не способным доводить начатое дело до конца.

Увидев Юлю, офицеры направились ей навстречу.

– Похоже, прямо с поезда? – пробасил Заруба.

Юля пожала им руки.

– Угадал. Здравствуйте, друзья.

Они прошли в лабораторию.

– Молодец. Тебя ждут тут как манну небесную, – похвалил Юлю Заруба. – Рассказывай, как съездила?

– А ты знаешь, – развела руками Юля, – я вернулась, можно сказать, ни с чем.

– Как! Это что-то новенькое в нашей практике, – не поверил Окунев. – Ты действительно не шутишь?

– Честное слово! – поклялась Юля. – Кое-что, конечно, есть. Но многое не в нашу пользу.

– Ты хочешь сказать, что мы срезались? – допытывался Окунев.

– Во всяком случае, того эффекта, которого мы ожидали от усовершенствования конструкции, не получилось.

– Так! – не удержавшись, воскликнул Окунев, и глаза у него загорелись недобрым огоньком. – Я же предупреждал…

– А что там опять? Что не вытанцовывается? – явно недовольно спросил Заруба.

– По-прежнему нет точных показаний дальномера. По-прежнему мешает работе туман… – начала перечислять Юля.

– Конечно! Да вы хоть пять раз ее модернизируйте, он будет мешать! – запальчиво воскликнул Окунев. – Не захотели тогда прислушаться к моему предложению! Вот и результат!

– Подожди, не тарахти! – остановил его Заруба. – Что значит нет показаний дальномера? Мы же установили в приборе шкалу расстояний. А что показывают контрольные замеры?

– Их-то я и не привезла, – призналась Юля.

– Как же так?

– Очень просто. Танкисты сломали на последнем заезде измеритель, и вся работа пошла насмарку, – объяснила Юля.

– Да тебя тут сырую без соли съедят! И первый – твой муж. Чтоб меня украли! – в сердцах выпалил Заруба.

О муже Юля уже подумала и – в который раз! – представила себе, как у Игоря вздернутся плечи, на лице появится выражение недоумения, а возможно, и удивления, он произнесет свое излюбленное «Не понимаю!», а потом разразится потоком тирад по поводу «совершенно очевидной безответственности испытателей», – и глаза ее невольно сощурились. Она взглянула на Зарубу и очень сдержанно проговорила:

– Конечно, это все нелепо, но что я могла поделать?

– Ты, наверное, ничего, – согласился Заруба. – А Ачкасов? А Бочкарев? Да они душу могли из них вытряхнуть!

В лабораторию один за другим стали собираться сотрудники. Пришел Резцов, Пахомов. Появилась разносчица чертежей хорошенькая Ирочка Власова. Увидев Юлю, она сразу же бросилась к ней, чмокнула в щеку, весело защебетала:

– Бонжур! Бонжур! Как ты чудесно загорела! Там была хорошая погода?

«Все было», – хотела ответить Юля и неожиданно увидела в дверях лаборатории отца. Генерал Кулешов, попыхивая дымом неизменной сигары, неторопливо вошел в помещение, кивком головы кому-то ответил на приветствие и увидел Юлю. И обрадовался:

– А, вы уже вернулись!

– Я только что с поезда, – ответила Юля.

– Что значит «я»? Ты приехала одна? – удивился Кулешов.

– С Владимиром Георгиевичем.

– Как, он тоже был там? – еще больше удивился Кулешов.

– Два дня.

– И вы даже не соизволили мне позвонить? А почему задерживается Бочкарев? Он что, собирается там зимовать? – засыпал Юлю вопросами Кулешов и взял ее под руку. – А ну-ка, пожалуйста, ко мне!

Так, под руку с отцом, она дошла до двери его кабинета и, уже открывая ее, подумала: «А они, кажется, правда ждут меня с нетерпением». Но заговорила с отцом совершенно о другом:

– Как мама?

– В полной панике. Врачи не разрешают ей ехать на Золотые пески. А ты на самом деле прямо с поезда?

– Буквально.

– А почему не предупредила? Я бы послал машину.

– Владимир Георгиевич дал свою. Кстати, он просил передать тебе привет и сообщить, что сегодня же будет в КБ.

– Вот как? Впрочем, сейчас ты мне все расскажешь поподробней.

Кабинет у Кулешова был богато обставлен старинной мебелью, преимущественно красного дерева. Сам Кулешов сидел за массивным резным полированным столом. Посетителей усаживал в глубокие, мягкие кресла за небольшой столик. Вдоль глухой стены кабинета выстроились, как близнецы, три книжных шкафа. На окнах висели тяжелые гардины. В левом заднем углу стояли часы. В правом – телевизор с широким экраном. Мебель эту Кулешов собирал многие годы. Ни за что не пожелал с ней расстаться даже тогда, когда стало известно, что со временем КБ переедет из старинного особняка в новое помещение.

Зайдя в кабинет, Александр Петрович первым делом распахнул окно и снял фуражку. Потом открыл бутылку боржома, налил в стакан себе, Юле, жестом предложил ей выпить и, отхлебнув несколько глотков сам, сел в кресло за маленький столик.

Юля ожидала, что отец в первую очередь начнет расспрашивать ее о результатах испытаний. Но генерал не спешил с этим вопросом и заинтересовался совершенно иным.

– Так, говоришь, Владимир Георгиевич обещал приехать? А когда? – начал он разговор.

– Время не уточнял.

– Очевидно, раньше второй половины дня не выберется, – решил Кулешов. – Ну а что еще он говорил? Хвалил нас? Ругал?

– Не было ни того ни другого. Интересовался кое-какими подробностями. А в одной из последних бесед спросил: сами-то мы довольны этой работой?