– И что скажешь теперь?

– А что я должна тебе говорить, зверь? То наши, людские, с ведьмой дела. Если она ушла, значит, нужно ей было. Ничего, справимся сами. Проживем.

– Ты правда ничего не понимаешь? – Ган попробовал приблизиться к Вите на шаг, но округлый на конце клинок угрожающе оторвался от ее плеча. – Ведьма бросила вас, и теперь вы беззащитны! Теперь любой из нас, воинов Зимы, может прийти в вашу деревеньку беспрепятственно. Не только я. Но и Орка, например. И скоро он придет. За тобой.

– Как ты?

– Нет. Не как я. Я с тобой говорю, а Орка не будет. И меч твой не поможет, не думай.

– Считаешь, что я слабая? – В глубине Витиных глаз из ярости родилась тьма.

– Я не считаю. И Орка, быть может, не посчитает. Он сражаться с тобой не будет. Перебьет полдеревни – женщин, детей – и вынудит тебя дать ему то, что он хочет.

– Сволочь… – зубы Виты скрипнули, в горле родился и погас звериный рык. – И чего ты предлагаешь?

– Предлагаю тебе покинуть Игривицу и отправиться со мной на поиски ведьмы. Тогда Орке будет незачем сюда приходить, ему ведь ты нужна…

– А тебе?

– Мне нужна ведьма. Вернее, не мне, а господину моему – Властелину Зимы, – Ган все же сделал шаг навстречу и протянул Вите руку. Тускло блеснула на перчатке темно-серая потертая кожа. – Ну что, согласна на временное перемирие?

Он не ожидал, что девичье рукопожатие окажется таким… Подобным стальной хватке кузнечных тисков. Вита приблизилась к врагу вплотную. Смело – здесь она была хозяйкой. Навершие рукояти меча уперлось в грудь слуги Зимы. Взаимные взгляды натянулись дрожащей нитью напряжения.

Ган заглянул в глаза собеседницы и поразился. В них плескалась ночь, отраженная бездонными водами океана. Тьма, непроглядная, густая, дикая… На миг проступили очертания какого-то существа – скалились острые зубы, утопали в длинном черепе угли-глаза. Оскал, бросок, и все исчезло…

Что это было? Проявление оборотневой ипостаси? Нет. У пингвинов Адели не бывает таких глаз и клыков…

Он снова взглянул на Виту, но тьма уже ушла из ее зрачков.

– Ну, так что? Идем за ведьмой? – уточнил, напрягая ладонь и ослабляя чужую хватку.

– Идем. И только попробуй обмануть меня и ударить в спину, зверь, – обветренные губы Виты передернула угрожающая улыбка.

***

Вита собралась быстро.

Быстро накинула тулуп. Быстро приладила к поясу ножны. Меч мягко утонул в них, слегка прищелкнув в конце движения.

Сначала Вита не хотела брать щит. Тяжелый он, много сил в долгом пути при ходьбе вытягивает. Потом поняла – брать нужно. Кто знает, когда вернется она назад из своего похода? Каких врагов встретит по пути?

И с чего она вообще о походе думает? Может, неправ Ган – не бросала ведьма Игривицу? Может, старая захворала – вот и ослабла магия?

Может, старуха вовсе померла… Смерть ведь за всеми приходит. И за колдуньями.

– Уходишь на ночь глядя?

Вита обернулась. Сухонькая фигурка бабушки, опутанная шалью, как паутиной, возникла возле печи. Она услышала. Догадалась. Поняла.

И приняла, кажется…

– Надо, – Вита ответила твердо, решительно, хоть ситуация того и не требовала. Никто и не пытался с ней спорить. – С ведьмой что-то случилось. Магия ее истончается. Скоро Игривица как на ладони будет для всех врагов. Ты ведь понимаешь?

– Понимаю.

Бабушка мелкими шагами прошла к сундуку, обитому тюленьей кожей. Вынула из него новый длинный тулуп, повесила на крышку. Вита его ненавидела – то ведь было ее приданое. Когда-то было… Мысли о свадьбе ушли, а ненависть к тулупу осталась.

Но в этот раз Вита спорить не стала. Покорно скинув свой, надела предложенный. Широкий и длинный, как плащ, он доходил до щиколоток. Свернувшийся вокруг шеи капюшон приятно грел кожу.

– Спасибо, я… Ты не переживай, я вернусь. Думаю, скоро.

– Тс-с-с, – Герда приложила к губам палец. – Кай спит. Ему бы твоя идея с уходом не понравилась.

Вита хотела еще раз ее успокоить, оправдаться, но в голове вдруг настойчиво прозвучал призыв Гана: «Скорее, я жду у леса». Пришлось торопиться.

– Мне надо идти, – Вита быстро обняла бабушку и так же быстро отстранилась. – Не переживайте. Я сильная. Я вернусь…

Сказала и вышла в ночь.

Под звездами расчищенное от снега пространство перед домом было чисто и мрачно. Из окон выпадали на снег желтые квадраты света. Поленница в углу казалась зарывшимся в сугроб великаном. Деревья тянули через забор корявые черные ветви…

Вита не рассказала бабушке про Гана. Про их сомнительный сговор и совместную вылазку. И пусть она сомневалась в правильности решения, повернуть время вспять никому не дано. Решено – значит, решено. Значит, нужно идти вперед и быть начеку и по возможности не поворачиваться к леопарду спиной.

Глава 7. В путь

Ган ждал у леса.

Ветер трепал края плаща, дергал волосы, швырял снег в лицо, словно говорил: «Что делаешь ты? Очнись! Вы враги»…

Вита вышла из метели, уверенная и серьезная. За ее спиной тоскливо чернели дома, и теплый дым из труб прощально качался, издерганный назойливыми ветряными порывами.

– Ты быстро пришла.

– Так ведь ты торопил меня!

– Что? – в бесстрастных глазах Гана промелькнул интерес. – В каком смысле?

– В прямом. Сказал «Скорее… жду у леса».

– Сказал, так и есть, – кивнул Ган, – в своих мыслях.

– Вот и я в своих услышала…

Она произнесла это без особого удивления или интереса. Просто озвучила факт. Есть некая связь, они могут «слышать» друг друга на расстоянии. И ей плевать на сей факт. Какая разница? Все равно теперь ничего не изменишь…

Для Гана озвученное стало неожиданностью. При всем своем магическом опыте он не сталкивался с такими вещами. Даже не слышал о них. Теперь непрошеная связь волновала и требовала срочного разъяснения.

Подумал и понял – все началось с той встречи… Первой. Когда читал девчонкины мысли в ледяном зале. Или раньше? Когда смотрел на нее глазами Данияра?

Решив основательно поразмыслить о случившемся позже, Ган вскинул руку:

– Дай коня!

Привычное, будничное, обыденное.

Выбралась из-под ближайшего сугроба какая-то кривая коряжина.

– Шутишь, да? – Вита хмуро кивнула на скорченного монстра, который пытался встать на спутанные ноги.

Не мог – ног было восемь, как у Багри-Маро. Они сплелись косами, связались узлами, заломились в суставах… Наконец, чудище поднялось, приняло окончательную форму.

– В чем проблема?