Евангелия, что Исус Христос будет предан суду, распят и погребен – и воскреснет.

Вот я вижу, как Симон, отец Александра и Руфа, шатаясь и плохо видя землю, в длинной белой рубахе, босой, на тонких искривленных ногах вышел на вершину горы. С трудом спустил с плеч крест Господний. Лицо старика горело пятнами, веки опухли, мешками спустились на глаза. Он осел на горячие камни. Седая голова на тонкой, коричневой от загара шее низко склонилась. Старик заплакал.

Как только вся процессия остановилась на вершине горы, тут же началось приготовление к казни. Вот видно, как воины взяли у ног Симона крест и положили перед изможденным, окровавленным Исусом.

Первых распинают и прибивают к крестам двух разбойников. Исус смотрит на них и видит мучения их и позорную смерть. После Сын Божий сам простер руки для пригвождения на перекладине креста. По Его шепчущим губам я догадался, что он молит Отца своего, Господа Бога, за всех нас, остающихся на земле с еще большими грехами.

Я пробираюсь сквозь плотно сомкнувшуюся толпу вокруг места казни Сына Человеческого. Едкий запах потных тел, грязных лохмотьев и рубищ не давали мне, не привыкшему к таким запахам, дышать.

Я закричал: «Хочу взглянуть на Учителя своего!» Но воин оттолкнул меня древком копья.

Я снова кричу: «Ведь он – не мы, он – Сын Божий!» Я-то знаю, кто есть Исус Христос. Но воины, охранявшие Его, были все такие дюжие, точно сшитые из воловьих кож. Они ничего не знали и не хотели слушать меня.

Палач, зажимая волосатой рукой тяжелый молоток, со всего размаху бьет по кованой шляпке гвоздя и, как в стену, начал заколачивать гвозди в руки Господни. Кровь из рук Исуса густо брызнула на лицо палача. Но он спокойным голосом говорит: «Потерпи». И берет следующий гвоздь.

Исус покорно лежит и только тихо просит: «Пить!» Он как будто не чувствует боли, только повторяет: «Пи-и-ить!»

Я подошел к стражникам в железных доспехах, сменявших друг друга и карауливших Христа. От шороха сухих камней один воин повернул голову: «Эй, ты зачем подошел сюда?» Он наставил на мою грудь остро отточенное копье. Его руки крепко сжимали древко оружия.

– Давай, человек, уходи, чтобы чего не вышло.

– Я только хочу дать воды казненному, – покорно преклоняя голову, произнес я.

– Не велено!

Глаза мои встретились со взглядом Христа, и этот взгляд проник мне в душу так глубоко, с такой силой рванул в ней струны высокого чувства веры в Господа Бога, что я вздрогнул.

Палач с обрызганным кровью лицом перетянул руки Исуса Христа сыромятным ремнем, затем сквозь ладони Спасителя забил гвозди в твердое дерево креста, чем сыскал одобрение начальников, фарисеев и злобных иудеев. Лицо палача ничем не отличалось от тысячи, от десятков тысяч иудейских лиц, пришедших посмотреть на это зрелище. Его лицо было холодным, волевым, с затаенной энергией, словно изваянное из камня. Черные глаза, плотно сжатые губы, ни одной жалостной черты, ни проблеска снисходительности или злости не было в его лице – только железная воля. Глыбой возвышалась над толпой его неотесанная фигура. Во всем проглядывался человек без воображения, фанатик своего дела, а следовательно, истинный иудей, у которого, как у большинства его соотечественников, казнить человека другой веры укладывалось в жестокие рамки их священной веры и исполнения долга.

Человеческая история знает сотни таких палачей. Это они казнили Спартака, Степана Разина, Николая II с такой же неизменной железной энергией, с тем же сознанием своей веры, с теми же холодными замкнутыми лицами. Но только я об этом подумал, как тут же увидел, что с каждым новым ударом молотка палач свирепел все больше и больше. Его лицо покраснело, на шее надулись толстые жилы, глаза налились кровью.

В три часа после полудня Христа распяли.

Бесшумно подошел, плотно придавливая в пыль ноги, обутые в сандалии без тесьмы, иудейский судья, нечестивый Заушен Малхом. Это он просил у Пилата, римского правителя в Иерусалиме, подтверждения его приговора казнить Христа накануне еврейской Пасхи. Судья был среднего роста, с растрепанными от возбуждения волосами, с клочковатой рыжей бородой и с какими-то язвительными глазами. Он обмакнул свою руку в перстнях в сосуд с черной краской, написал пальцами на кресте выше головы Господней «Царь Иудейский». Глядя на Исуса, рассмеялся недобрым смехом и плюнул в лицо Господне. Затем с фарисейской гордостью отошел туда, где стоял весь Синедрион, возглавляемый первосвященником Анной.

Природа вступилась за своего творца. Солнце непривычно закрылось на небе. Сделалось темно, произошло солнечное затмение на земле иудейской. «Какая страшная ночь покрывала бы нашу землю, если бы не было солнца», – подумал я.

Послышался голос Исуса, висящего на кресте. Он простонал: «Элой, Элой! Ламма савахфани?» Что в переводе с еврейского означало: «Боже мой, Боже мой! Для чего ты меня оставил?» И снова уронил голову на грудь.

И тут же открылось солнце и новыми лучами осветило Голгофу, что означает «лобное место». Гора медленно пустела и наполнялась прохладой от наступающего вечера.

Итак, Христос распят.

Каждый недоброжелательный иудей надругался вволю над висящим на кресте Сыном человеческим. Люди потихоньку, уже без диких воплей, стали возвращаться к себе домой с покойным духом. Ушли все, только на земле расплылись тени трех воздвигнутых крестов. У каждого из них чернели по две фигуры карауливших воинов. Они, опершись на копья, видимо, дремали под монотонную молитву, исходившую из уст Матери Исуса и сестры Матери Кленовой. Возле них с растрепанными волосами жалобно плакала Мария Магдалина. Я же беспомощно стоял возле распятого Исуса Христа, а потом пошел в противоположную от Иерусалима сторону. Сделал несколько шагов, еще раз оглянулся на Спасителя и заплакал. Мне казалось, что я виноват в его смерти.

Я пишу имя Господне Исус, а не Иисус. Я признаю то, что было принято на Руси от греческой православной церкви. В старых книгах, в согласии с духом славянского языка, всегда писалось и выговаривалось имя Спасителя «Исус». Но в 1654 году патриарх Никон и его единомышленники начали исправлять древние книги и их изменять, а точнее говоря, портить. Таким образом, в новых книгах имя Спасителя было переделано на «Иисус».

18 февраля 2008 года

Тихий океан.

Господи, Иисусе Христе, сохрани меня, грешного, на этот день. Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь!

52° 27’ – Ю. Ш.

169° 08’ – З. Д.

Шторм: ветер – 60 узлов, но он зашел с WSW на SW. Курс яхты – 82 градуса. Скорость – 12 узлов.

В эти дни, с 18 по 19 февраля, будет самый сильный шторм – до 65 узлов.

20:00

Сын Николай! Научись вспоминать и произносить имя Бога всегда с великой верою, благоговением и любовью, и с благодарным сердцем.