нам, куда идти.

— Свитер дайте надеть, — сказала я. — Он в машине, мне холодно.

— Не замёрзнешь, ля, тут рядом, — сказал Рустам.

— Пусть наденет, — сказал третий.

Рустам промолчал. Я залезла на заднее сиденье и выкопала свитер из-под кучи продуктов, которую навалил молчаливый при обыске. Незаметно перекинула его вперёд, перешла туда и, потянувшись за свитером, свободной рукой начала шарить под водительским сиденьем.

— Эй, ты что там, ля, застряла? — прикрикнул Рустам.

— Сейчас, я никак не могу достать, вы его завалили.

Я судорожно водила рукой под сидением, наконец нащупала ствол, схватила его и спрятала под рубашку.

— Эй, ты хочешь к своему старику, что ли?

— Да сейчас! — ответила я. — Уже одеваюсь.

И начала демонстративно натягивать на себя свитер. Радовало то, что татарин забыл про ключи от машины, и они остались у меня в кармане.

Штаб располагался в здании сельской администрации. В кабинете, куда нас завели, находились трое мужчин. Один сидел за столом главы, второй сбоку у стола для совещаний, третий стоял у окна лицом к двери. Как минимум, двое из них — те, которые сидели, на татар были не похожи — они были белокожие, с голубыми глазами и светло-русыми волосами.

— Назовите себя, — сказал тот, что сидел во главе стола.

— Воронцова Зоя Павловна, — сказала я.

— Изольская Тамара Викторовна, — сказала Тома.

— Куда и откуда ехали, откуда у вас продукты в машине?

— Я товаровед райпотребсоюза, это моя помощница. Мужчина, которого ваши подчинённые избили и задержали…

— Какой мужчина? — главный вопросительно посмотрел на того, который стоял у окна. Тот подошёл и прошептал что-то ему на ухо.

— Ну и что? Пусть сюда везут. Допросим отдельно.

Сидевший за столом тут же встал и вышел, а главный снова посмотрел на меня.

— Продолжайте.

— Мужчина, которого избили и оттащили в какой-то сарай, входит в группу, организующую эвакуацию. У нас с Тамарой задание собирать по магазинам оставшиеся продукты, у него — организовывать в населённых пунктах эвакуацию, — я продолжала врать в направлении, заданном Егорычем, рассчитывая, что если какие-то наши показания и не совпадут, это всегда можно будет объяснить суматохой и межведомственными нестыковками.

— Эвакуацию? — уточнил главный.

— Да, эвакуацию. Извините, как вас зовут? Чтобы мне знать, как к вам обращаться.

— Андрей Кириллович Тающенко. Я староста здешних людей, которые после бегства представителей власти самоорганизовались и выбрали себе новую власть. Я староста, это, — он показал на мужчину у окна, — шериф или глава нашей милиции, если угодно. Так что за эвакуация, на каком основании?

— На основании опасности, которая угрожает человечеству. Земля улетает всё дальше от Солнца, вы разве не знаете?

— Нет, не знаю, — твёрдо сказал Тающенко. — Пока у этих утверждений нет никаких убедительных свидетельств. Это спланированная провокация мирового правительства, направленная на то, чтобы устроить панику и уменьшить население Земли.

— Как нет свидетельств? А огромная звезда в небе? а резкое похолодание? — вы что, ничего этого не видите?

— Всё это легко объясняется естественным ходом вещей без необходимости привлекать в качестве виновника некую неведомую Немезиду — плод фантазий нескольких поколений умалишённых.

— Но как вы не понимаете — с каждым днём становится всё холоднее. Если не принять мер, вы все замёрзнете и умрёте от голода!

— Так! — повысил голос Тающенко. — Вы здесь не для того, чтобы вести пропаганду! Или как раз для этого? — он прищурился и посмотрел на меня. — С паникёрами у нас разговор короткий — десяток их уже лежит во рву за селом, присыпанные землёй, чтобы не воняли как при жизни.

Я замолкла.

— Предъявите документы, — вступил в разговор шериф, до того стоявший молча.

Я достала из кармана паспорт. А Томка не нашла ничего лучше, как ляпнуть:

— Я из Пензы уезжала в такой спешке, что и документы не взяла.

— Из Пензы? — насторожился Тающенко. — Так вас из Пензы прислали? Значит, вы агитатор?

— Нет, никакой она не агитатор, — вмешалась я, пока Томка не успела ляпнуть ещё что-нибудь. — Она в Пензе была в отпуске, просто гуляла, отдыхала. Когда всё это началось, её срочно вызвали на работу, и она не успела…

— Молчать! — резко крикнул Тающенко. — Она что — сама без языка? — и он вопросительно посмотрел на Томку. Она была так напугана, что просто заплакала.

В этот момент в кабинет заглянул тот, что уходил за Егорычем и кивнул. Тающенко посмотрел на шерифа, и тот мгновенно вышел.

— Тамара Викторовна, — продолжил Тающенко. — Объясните, почему у вас нет документов.

Томка подняла заплаканное лицо и, заикаясь, стала говорить:

— Я была в Пензе в гостях у родственников. Неделю назад мне позвонили… с работы и сказали срочно возвращаться из-за чрезвычайных… обстоятельств. Я так спешно собиралась, что забыла пакет с документами…

— Понятно, — кивнул Тающенко. — Значит, вы вместе работаете? — он показал сначала на Тамару, потом на меня.

— Да, — послушно закивали мы.

— Давно?

— Года три, — ответила я.

— Очень хорошо. Тамара Викторовна, подойдите ко мне.

Томка встала и подошла к нему.

— Вот вам лист бумаги. Садитесь и пишите всё о своём месте работы — как называется, какова ваша должность, обязанности, имена и фамилии сотрудников, начальника… А мы с вами, Зоя Павловна, выйдем в соседний кабинет, где вы сделаете то же самое.

Я поняла, что нас разоблачили.

— Не надо ничего писать, — сказала я. — Тома со мной не работает, она просто поехала, чтобы помочь.

— Я почему-то как-то так и подумал, — усмехнулся Тающенко. — А документов-то у неё почему нет?

И он снова посмотрел на Томку.

— Ну остались же в Пензе, я уже сказала, — ответила она.

— Это я понял. А вы как сюда попали?

— Я приехала с мужем… с женихом.

— Вести агитацию? Или мародёрствовать? Где он, кстати? Я спрашиваю про вашего мужа.

— Он остался в деревне, там, — Томка махнула рукой назад.

— В какой деревне?

Томка беспомощно посмотрела на меня. Я быстро сказала:

— В Свиново.

Тающенко опять взбесился:

— Молчать, когда не спрашивают! Я сейчас тебя в подвал отправлю!

Затем он снова обратился к Томе:

— Так он