медсанчасти, Латыгин поднялся и помог встать начальнику. Пошли, пригнувшись, вдоль тёмных окон. У одного остановились, прислушались. Роман Константинович, будучи повыше, заглянул в окно — один из офицеров ВОХРы жадно имел санитарку, поставив её раком прямо перед окном. Вид, конечно, был хороший, спереди сочные формы колыхались что надо, да и было бы неплохо знать, кто и куда бегает по ночам — но Яков Иосифович напомнил о себе требовательным шёпотом.

— Ну что там?

— Санитарку пёхают. По ромбам — офицер ВОХРы.

— Чёрт с ними, давай дальше. С утра проверишь, запомни, что за дура.

Вздохнув и кивнув, Латыгин стал пробираться дальше, мимо бараков ВОХРы к гаражу. У гаража наконец остановились, стали всматриваться в темноту. Агнаров нервничал, всё время оглядывался по сторонам.

— Рома, проверь-ка тылы, неспокойно мне как-то.

— Три часа ночи, все спят...

— Проверяй давай. А я тут постою, послушаю...

Клим Глебов лишь в последний момент успел юркнуть за угол, пропустив мимо себя Латыгина. Оглянулся, метнулся к гаражу. Стал пробираться, прижавшись спиной к стене. В бок упёрлось дуло.

— Не спится, Клим?

— Тебе тоже, как я погляжу.

Для убедительности следователь слегка постучал дулом своего пистолета в живот Агнарову. Тот выдохнул, медленно опустил «Маузер». Кивнул. Глебов неспеша отвёл в сторону пистолет Коровина, но убирать не стал. Тут как раз вернулся Латыгин.

— Всё чисто...

— Ага, Рома, я вижу... Так, оба пригнулись и за мной, по-прежнему тихо. Клим, потом всё объясню.

— Так точно.

Троица обошла постройку — по знаку Якова Иосифовича вжались в уголок между стеной гаража и выступом склада ГСМ. В кромешной тьме от козырька стали ждать, расположившись лицами по направлению к пустыне. Следователь хотел было завести разговор, но рука Агнарова предусмотрительно легла ему на лицо, закрыв рот...

Минут через пятнадцать в пустыне показалось мерцание. Сначала один огонёк, потом три, затем уже с дюжину. Огоньки были белого цвета и напоминали своим миганием всполохи Эльма, которые Клим недавно видел на радиовышке. Только были они скорее округлой формы и посреди пустыни — на взгляд, расстояние было не меньше километра.

Сильная рука схватила Глебова за грудки и прижала к земле. Рядом воздух пронизал едкий аромат гнилых зубов и папирос — похоже, это выдохнул Роман Константинович. Агнаров слегка поёрзал — снова заныло колено — после чего замер и принялся в бинокль всматриваться в огни посреди пустыни.

Тем временем в пустыне творилась какая-то вакханалия. Огоньков становилось всё больше, они дрожали, выбрасывали снопы искорок, метались, и, Клим был готов подтвердить это под присягой, выстраивались в силуэт человека. Наконец, когда уже стало ясно, что это точно силуэт человека, огоньки на мгновение замерли, после чего резко собрались в одну точку. Образовалась сфера серебристо-белого цвета, издали размерами примерно с детский мяч. Покачиваясь, сфера поплыла вглубь пустыни, пока вдруг не исчезла.

— Считаем в уме до пяти и за мной, к ограде.

Досчитали, пошли, согнувшись, к ограде. Подойдя, Яков Иосифович похлопал по плечу Латыгина.

— Рома, подсади.

— Так ещё ж наши...

— Не заметили эту штуку — и нас проглядят. Да и долго это, давайте сразу сами всё выясним.

Роман Константинович кивнул, подсадил начальника. На удивление ловко он перелез через ограждение, приземлился и, чертыхнувшись, помчался в пустыню. Глебов и Латыгин переглянулись и быстро вскарабкались следом, перевалились через ограждение и спрыгнули в контрольно-следовую полосу. Действительно, прожектор был в это время в другом секторе — и вышка охраны ничего не заметила. Побежали...

Ночь была на удивление тёмная, луну постоянно закрывали тучи, поэтому перемещались как попало. Следователь старался не терять из виду прыткого НКВДшника, задорно покачивающегося при беге трусцой. Латыгин сопел сзади слева — Роман Константинович явно не слишком утруждал себя зарядкой по утрам и много курил, а потому не поспевал и громко сопел, иногда чертыхаясь.

— Так, встали! Это где-то тут было.

Остановились, начали оглядываться. Глебов, машинально считавший шаги при беге, прикинул, что его тысяча сто восемьдесят шагов — это почти километр получается. Бежали бодро, так что справились минуты за четыре. Может, четыре с половиной. При этом вокруг не было никого и ничего...

— Так, я прямо, Клим направо, Рома налево. Считаем в уме до тысячи, пока идём, потом кругом и сходимся обратно. А то ни зги не видно, друг друга из вида терять нельзя.

Так и поступили. Клим оглядывался по сторонам, всматривался в песок, жалея, что не захватил с собой спички. Но вокруг была тёмная тишина спящей пустыни. Всё, что удалось найти — это какой-то чахлый кустик. Вернувшись ни с чем в исходную точку, мужчина кивнул напарникам — Латыгин развёл руками и отрицательно покачал головой. А вот Агнаров поманил за собой.

Метрах в тридцати впереди посреди песка поблёскивал в редких лучах луны диск. Сложно было сказать наверняка, но его блестящая поверхность более всего напоминала отполированное стекло или даже зеркало. Примечательно, что объект был правильной геометрической формы — идеальный круг.

— Ну, кто что думает? Перепить мы не могли, эту версию отметаем сразу.

Мужчины стали озадаченно ходить вокруг странного диска. Роман Константинович потрогал его рукой.

— Ещё тёплый!

— Да. Остывает медленно, я его тоже тёплым нашёл.

— По блеску напоминает стекло либо зеркало. Только идеально гладкое, без единой царапинки.

Яков Иосифович кивнул. Выжидательно посмотрел на Глебова.

Следователь всё ходил вокруг в нерешительности. Наконец, вытащил из внутреннего кармана плаща портняжный метр, приложил к диску. Чертыхнулся.

— Двадцать семь сантиметров. Ровно столько же, сколько пятна на полу в обеих комнатах, ни на миллиметр не отличается.

— Уверен?

— Абсолютно.

Агнаров провёл рукой по бритой голове. С трудом опустился на одно колено, попробовал подковырнуть пальцем диск — оказалось, он лежал на поверхности песка, толщиной не более сантиметра. НКВДшник повертел находку в руках.

— И по весу как стекло. Мутное, но отполированное.

— Обрати внимание, что отполировано только с одной стороны, сверху.

— Ага. И ни единой царапинки, как в кремлёвских кабинетах. Идеальная поверхность. И идеальный круг, чёрт возьми, как в учебнике... Ладно, пойдём уже к своим. А то ещё тревогу поднимут.

По дороге Яков Иосифович разговорился.

— Впервые я заметил эту... странность... в общем, это. Это я заметил два дня назад. Курил в окно — и увидел всполохи в пустыне, которые тут же исчезли. Решил тогда, что примерещилось... И вот, стою я вчера, курю. Ещё отметил, что время то же