него возможность условно-досрочного освобождения в будущем. Когда Хайренса переводили из окружной тюрьмы Кук в тюрьму Стейтсвилл, где я встретился с ним более тридцати лет спустя, шериф Майкл Малкахи, один из немногих представителей власти, относившихся к нему с добротой и вниманием, признался, что побеседовал с осужденным: «Вы, вероятно, не знаете об этом, Билл, но я близкий друг Джима Дегнана. Он хочет знать, страдала ли его дочь Сюзанна перед смертью?»

«Шериф Малкахи, я не могу сказать вам, страдала ли она, – ответил Хайренс. – Я не убивал ее. Скажите мистеру Дегнану, чтобы он получше следил за своей второй дочерью, потому что убийца Сюзанны все еще где-то там».

Уильям Хайренс – хилый, больной, прикованный к инвалидной коляске – скончался 5 марта 2012 года в исправительном центре Диксон в возрасте 83 лет. К тому времени он являлся заключенным, отбывавшим самый длительный срок в Соединенных Штатах. Помимо уже упомянутых образовательных достижений, его послужной список за эти годы оказался безупречным, и он заслужил уважение среди многих тюремных работников.

За все это время было предпринято несколько попыток добиться его помилования или хотя бы условно-досрочного освобождения, самая серьезная – со стороны Долорес Кеннеди, помощницы юриста Центра по судебным ошибкам, расположенного в Северо-Западном университете. Кроме того, она написала книгу «Уильям Хайренс. Его день в суде / Признался ли невиновный подросток в трех ужасных убийствах?» (William Heirens: His Day in Court / Did an Innocent Teenager Confess to Three Grisly Murders?). Ему отказывали в условно-досрочном освобождении по меньшей мере тридцать раз.

Сейчас, по всей видимости, уже слишком поздно выяснять с абсолютной точностью, на самом ли деле Уильям Джордж Хайренс совершил одно или все эти три жестоких убийства, в которых сознался. Однако после изучения всех доступных фактов и доказательств, а также с учетом моего многолетнего опыта психологической криминалистики и анализа уголовных расследований, я больше не верю, что он убийца, и, получается, Хайренс провел большую часть своей жизни за решеткой напрасно. Хоть сейчас он и вне нашего правосудия, я был бы счастлив заявить об этих убеждениях под присягой в суде.

Мне жаль, что я не был достаточно осведомлен, когда впервые встретился с Биллом Хайренсом, чтобы прийти к такому выводу и высказать свою точку зрения. Я приложил массу усилий как на службе в ФБР, так и уже после нее, чтобы изменить свои изначально наивные представления.

В течение всей своей карьеры я помогал избавляться от плохих парней: похитителей и убийц, террористов и сексуальных маньяков, то есть худших из худших. И я получал огромное удовольствие от этой работы. Но для того чтобы подобная деятельность приводила к значимым последствиям, главное для такого специалиста – стремиться к справедливости. Чтобы правосудие могло восторжествовать, нам следует для начала отыскать истину – какой бы она ни была и куда бы ни вела.

Американский процесс уголовного правосудия – система достойная, ее нередко воспроизводят в других странах. Но, как мы уже отмечали, эта система далека от идеала. Невинных людей осуждают, а виновным удается уйти от наказания, и в результате я соболезную всем жертвам. А потому всем нам следует проявить смирение и осознать необходимость изменений этой системы к лучшему.

Справедливость часто неприглядна, но это не означает, что мы должны закрывать на нее глаза. А идеальное правосудие – абсолютно недостижимая цель для нас, простых смертных. Однако это никоим образом не означает, что мы не должны постоянно стремиться достичь этот идеал. Дальше мы рассмотрим случаи, которые отражают некоторые мои личные шаги на пути к идеальному правосудию.

Часть вторая. Вопросы жизни и смерти

Глава 3. «Сегодня вечером убьют невиновного человека»

Что больше всего поражает воображение во время судебных процессов по делам об убийствах? Для меня они становятся кульминацией многих месяцев, а то и лет, тщательного расследования, анализа всех обстоятельств, работы над стратегией обвинения и подготовки свидетелей. Но для «обычных» людей, я думаю, здесь важно кое-что еще.

Суд над убийцей – это величайшая загадка и целое нравоучительное представление. Многих притягивает к такому суду желание не просто узнать, кто же виновен, но и вообще стремление понять, как люди становятся способны на подобные крайности. Это яркая иллюстрация противоречий между человеком и обществом, в котором он живет, олицетворение того, как эмоции, которые мы все с вами переживаем, выходят за рамки социальных норм, а не подавляются этими нормами. Мне кажется, интересно отметить, что три великих вклада западной культуры в мировую, которые связаны с общественными институтами – драма, месса и суд, – все являются театрализованными представлениями в трех действиях: начало, середина и финал. Каждое из этих явлений ориентировано на отношения между человеком и обществом, на борьбу между добром и злом и, в итоге, на способы разрешения этой борьбы.

Неудивительно, что суды по делам об убийствах всегда завораживают. Не просто так СМИ сосредоточиваются на одном конкретном судебном процессе, чтобы показать, как разыгрывается нескончаемая драма между правдой и ложью, между светлым и темным началом, между справедливостью и беззаконием. Нигде это не проявляется столь остро, как в том случае, когда жизнь обвиняемого висит на волоске и зависит от ответа на вопрос, лишил ли он жизни другого человека.

В 1976 году в суде рассматривалось сразу пять дел, объединенных под заголовком «Грегг против штата Джорджия». Некоторые ученые назвали это «делом 2 июля» из-за даты принятия окончательного решения. В этот день Верховный суд Соединенных Штатов отменил четырехлетний мораторий на смертную казнь и установил новые нормы для назначения этого наказания.

Почти сразу же противники смертной казни начали поиск дела, способного убедительно показать, насколько глупо разрешать государству убийство людей. Нужен был пример, безусловно доказывающий, что человек казнен за преступление, которое он не мог совершить.

Они провели в безуспешных поисках несколько лет. И вот, наконец, таким примером стало дело Роджера Кита Коулмана.

Городок Гранди расположен в юго-западной части штата Вирджиния. От него порядка 20 километров до границы с Западной Вирджинией,