Дан выудил из поклажи веревку и наклонился над Юркой. Рывок – пацан уткнулся лицом в лапник. Коленом на поясницу, выкрученные руки в петлю. Юрка брыкался, вопил матерное. Дан подтянул мальчишку к сосне и примотал, туго затянув узел.

– Пусти! Козел!

Хлестнул сопляка по лицу.

– Тихо!

Пацан замолчал. Уставился широко раскрытыми глазами. Ресницы у него подрагивали. С разбитой губы капнула кровь.

– Боишься? Правильно, молодец.

– Да пошел ты!

Дан усмехнулся:

– Уверен, что этого хочешь? Чтобы я ушел и оставил тебя одного? Привязанного, без оружия. Ну, чего молчишь?

У Юрки дернулся кадык.

Вейн поворошил палкой в костре и снова повернулся к мальчишке. Тот крутил за спиной связанными руками – шевелились плечи. Под задравшейся футболкой вздрагивал живот.

– На кого ты работаешь? – спросил Дан.

– Опять, да? Че, комплекс неполноценности замучил? Хозяин, блин!

– Не делай вид, что не понимаешь.

Дан плюнул в пышущие жаром угли и повторил:

– На кого? Что ты должен сделать? Только следить за мной? Или? Лучше говори сразу, сопляк.

– Да чего! – удивленно выкрикнул Юрка. – Не следил я!

– Ага, просто случайно оказался в «Перекрестке». Сейчас, в межсезонье. Тебе просто случайно нужно в Бреславль. Так нужно, что поехал Шэт знает с кем. В этот бред ты предлагаешь поверить?

– Но это правда!

– Не смешно.

Дан вынул из костра горящую палку и опустился перед мальчишкой на корточки. Маленький факел осветил лицо. Готово – перетрусил. Зрачки расширились. Подрагивает подбородок.

– Кто тебя нанял? На кого ты работаешь?

Задрал на мальчишке футболку, и Юркин живот судорожно втянулся.

– Ну?

– Мне нужно в Бреславль, и все! Честное слово!

Ох, прости, пресветлая Иша!

Обугленный конец с лепестками огня ткнулся пацану в живот. Мальчишка заорал.

– Говори, дурак! Кто?! – Дан прижал ему ноги коленом.

– Никто! – брызнули слезы.

Выругавшись, Дан отбросил палку. Придавил ладонью скользкий от пота Юркин лоб.

– Что тебе нужно в Бреславле?

– Я же говорил! И Тобиус тоже…

Вейн сильнее вжал его затылок в сосну, и мальчишка зачастил:

– Я ищу Виктора Зеленцова, с Земли. Ну, из моего мира. Менестрель сказал, он застрял на межсезонье в Бреславле.

– Кто он, этот Зеленцов?

– Вейн.

Ах ты, сопля! Дан ударил наотмашь, голова у Юрки мотнулась.

– Не зли меня! Кто он?

– Я не знаю! Только имя, и все!

– Зачем он тебе?

Мальчишка шмыгнул разбитым носом.

– Ну?!

– Он… из-за него погибла мама.

Пресветлая Иша!..

Дан вытащил нож. Юрка завизжал, скребя по земле пятками:

– Я ни на кого не работаю! Правда!

– Да не ори ты!

Кончиком лезвия подцепил туго затянутый узел. Мальчишка барахтался, торопясь сбросить веревки. Почуяв свободу, рванулся. Дан смотрел с любопытством: сразу побежит или попробует коня угнать?

Юрка метнулся к своему ножичку. Зажал в кулаке, но нападать не спешил, следил за вейном. Кровь текла у него по лицу.

Дан неторопливо поднялся и повернулся к мальчишке спиной. Пока шел к сваленной поклаже, чутко прислушивался. Юрка сопел в отдалении. Вейн покопался в сумке и вытащил флакон толстого стекла. Через плечо швырнул на лапник.

– На ожог клади погуще. И морду вытри!

Тихо. Даже сопения не слышно. Потом чавкнула пробка, и запахло травами.

Дан обернулся. Юрка вытряс на пальцы комочки белесой слизи и, морщась, мазал себе живот. Ножичек лежал у колена.

– Кстати! Если тебе, сопляк, придет в голову идиотская мысль зарезать меня сонного, подумай сначала. Во-первых, вряд ли получится. Во-вторых, это ничего не даст. Один ты не пройдешь. Вернуться тоже не сможешь.

Заснул Дан сразу, стоило закрыть глаза.

Он любил раннее утро в степи, когда солнце только поднимается, еще и не солнцем вовсе, а расплавленным золотом и алым туманом. Прохладный воздух пахнет росой. Стелется над землей еле заметная дымка. Орут птицы, захлебываясь от жадности. Откроешь глаза – жить хочется.

Но сегодняшний рассвет оказался испорченным. Во сне приходила Йорина. Губы ее подрагивали, выговаривая: «Верни. Ты погубишь нас. Ты оставил нас без надежды». Голос походил на хруст стекла, по которому топчутся в подкованных сапогах.

Дан хмуро повел плечами, разминаясь. Огляделся. Юрка дрых у костра, свернувшись калачиком и натянув на голову куртку. Угли дотлевали под слоем пепла. На дне котелка скопилась вода, плавали хвойные иголки. Влажно поблескивало в траве лезвие ножа. На мешке с продуктами сидела белка и нахально теребила ремешок.

– Я проснулся, – шепотом предупредил ее вейн.

Белка взлетела на сосну, только хвост трепыхнулся.

Дан натянул сапоги, зашнуровал куртку. Мальчишка все сопел. Вейн примерился и пнул слугу под ребра. Юрка ошалело вскинулся, спросонья чуть не угодив на угли.

– Ты должен вставать раньше меня, – сказал Дан. – Живо – костер, воду кипятить. Будешь лениться, выдеру.

Завтрак прошел в гробовом молчании. Юрка жевал недоваренную крупу, не поднимал глаз от котелка. Вейн рассматривал его смешную футболку и думал, что скоро начнутся земли, по которым кочует Обрег.

– Значит, так, запоминай, – велел Дан. – В любой… ну, практически в любой проекции есть узел. Он – ее основа. Может быть нестабильным, пульсирующим, но он есть. Проще всего найти узел по запаху. У каждого вейна – свой. Помнишь, как в Цитадели? Ну вот, если ромовым табаком вонять начнет – здесь, ищи. Узел, он вибрацией отдается. В позвоночнике, в затылке, в пятках. Дыхание сбивается… Шэт!

Дан чувствовал себя стрелкой компаса, которую спросили, как она находит север. Школьный наставник, конечно, красиво заливал про поля и биотоки, но кто из вейнов это помнит? Кому это пригодилось?

– В общем, захочешь – почуешь. Слепые кутята тоже как-то к мамкиному брюху доползают. Найдешь, пробуй, какие подходят ориентиры.

– Я же их не знаю. Только Цитадель, и все!

– Кстати, о ней. Там узел разнесенный, бывают такие. Ну, как подковка, разными концами торчит. На выход – в часовне, на вход – в башне, в оплавленной такой, видел? По ориентирам попадешь в нее, дальше подземным ходом.

– Но я другое место запомнил, – растерянно сказал Юрка.