– Спасибо, мама! – Абарис бросился к Опии и принялся целовать ей руки.

– Иди, иди… – ласково улыбаясь, подтолкнула Опия сына к выходу. – И ожидай…

Марсагет еще не спал. Когда Опия вошла в спальню вождя, он давал последние наставления начальнику ночной стражи:

– …Поставишь дополнительное охранение на валах и усилишь сторожевой пост у главных ворот. И пусть твои люди понаблюдают за купеческим караваном – только осторожно! – уж больно эти купцы любопытны, как мне донесли. Не в меру любопытны.

– Слушаюсь и повинуюсь, вождь.

– Отправляйся, – кивнул ему Марсагет и, завидев Опию, спросил: – Что случилось?

– Ничего, – ответила жена вождю, провожая глазами начальника стражи. – Нужно поговорить.

– На ночь глядя? – с неожиданным раздражением спросил вождь, будучи во власти мрачного настроения. – Может, отложим до утра?

– Нет, – присаживаясь рядом с ним, твердо ответила Опия.

Вождь хмуро хмыкнул. Опия нежно погладила его, словно маленького, по седеющим волосам и прильнула головой к широкой мускулистой груди.

– Ну что там у тебя? – уже с ласковой ноткой в голосе спросил Марсагет, обняв ее за плечи.

– У Абариса горе… – почти шепотом ответила Опия, тяжело вздохнув.

– Что? Какое горе? – встревожился вождь, отстраняя жену.

Опия передала ему свой разговор с сыном. На удивление вождь отнесся к ее рассказу довольно спокойно.

– Вон оно что… – Марсагет задумался.

Некоторое время он молчал; затем, решительно пристукнув ладонью по колену, сказал:

– О женитьбе Абариса пока рано говорить. Молод еще. А вот сборщик податей… Мне лучший кузнец племени во сто крат дороже этого вора и клятвопреступника – в этом я уже не сомневаюсь.

Ты иди, не волнуйся, я приму меры для спасения Тимна. Так и передай сыну. В военное время слово вождя кое-что значит…

Ночь опрокинула на хижины огромное звездное небо. Рогатый месяц украдкой выглядывал из-за горизонта, как бы не решаясь возглавить хоровод ярких звезд, до которых, казалось, можно было дотронуться рукой. Тишину, вместе с росой опустившуюся на землю, изредка тревожил собачий лай и приглушенные окрики дозорных на валах.

Абарису не спалось. После разговора с матерью он отправился в свою спальню, даже прилег на кошму, но тревожные мысли взбурлили кровь, заставили учащенно биться сердце, напрочь прогнали сон. Тогда он поднялся, прицепил к поясу акинак, вышел из акрополя и медленно побрел по пыльным переулкам Атейополиса.

В это же время высокий человек, с наброшенным на плечи длинным черным плащом с меховой оторочкой, вышел за пределы торжища. Кто-то из воинов купеческой стражи заметил его и грозно окликнул, для большей убедительности и острастки вытащив меч из ножен. Но человек, не издав ни звука, сделал два раза отмашку рукой, и страж успокоился; проворчав что-то себе под нос, он снова устроился под повозкой на охапке соломы.

Человек в плаще внимательно осмотрелся по сторонам. Не заметив ничего подозрительного, он коротко и тихо свистнул. Из темноты к нему подбежал огромный поджарый пес с длинными ушами торчком и острой мордой; умильно виляя коротким, словно обрубленным хвостом, он стал ластиться к человеку, хватая зубами за плащ. Но тот явно не разделял игривого настроения пса – грубо оттолкнув его, он неподвижно застыл, настороженно глядя в сторону акрополя…

Абарис, задумавшись, не заметил, как очутился невдалеке от повозок купеческого каравана, охраняемого сторожевыми псами и наемной стражей, состоящей из меотов[39]. Тихий говор привлек его внимание. Абарису в этот вечер хотелось побыть наедине со своими мыслями, поэтому он решил избежать встречи – юноша тенью скользнул в невысокий кустарник возле торжища и пригнулся. Два человека, закутанные в длинные плащи, неторопливо беседуя, направлялись в его сторону. Абарис хотел было уже свернуть в один из проулков, как вдруг несколько услышанных фраз из разговора неизвестных заставили его насторожиться. Затаив дыхание, он распластался на земле.

Разговор шел на дикой эллино-сколотской смеси, бытовавший у степных племен, торгующих с колонистами.

– …Все будет оплачено сполна… Не волнуйся…

– Что от меня требуется?

– О, совсем немного… нужно…

– Хорошо… Когда?

– Тебе сообщат… Царь Гатал… поход против сколотов…

У юноши по коже побежали мурашки: царь Гатал – один из злейших врагов сколотов! Это предатели! Но кто они? Пытаясь разглядеть собеседников, юноша приподнялся на локтях; и в тот же миг злобное рычание пса, сопровождавшего незнакомцев и которого он не заметил в темноте, оповестило их о присутствии постороннего.

Уже не скрываясь, юноша поднялся во весь рост и решительно шагнул им навстречу. Один, пониже ростом, тут же испуганно шарахнулся в сторону и скрылся среди хижин, чем окончательно подтвердил подозрение Абариса в недобрых замыслах этих полуночников; второй, скрестив руки на груди, остался спокойно стоять на месте. Пес зарычал сильнее, бросился было к юноше, но, повинуясь тихому оклику хозяина, возвратился обратно и застыл у его ног, скаля клыки и угрожающе урча.

– Кто ты? – резко спросил юноша у незнакомца, пытаясь разглядеть лицо, скрытое под низко надвинутой на лоб войлочной шапкой.

– Зачем тебе это? – ответил тот вопросом на вопрос, украдкой бросая взгляды по сторонам.

– Я сын вождя племени Абарис! Назови свое имя!

Незнакомец какой-то миг колебался; затем что-то шепнул псу, и тот ринулся на Абариса.

Сверкнул клинок акинака, и пес с визгом покатился по земле. Тем временем незнакомец в несколько прыжков очутился рядом с Абарисом и попытался ударить его в живот длинным и тонким кинжалом. Юноша молниеносно отпрянул в сторону и нанес колющий выпад сбоку, стараясь легко ранить противника, который нужен был ему живым. Но акинак, звякнув, лишь скользнул по телу, пропоров одежду. «Кольчуга»… – понял юноша и закружил вокруг незнакомца, стараясь найти брешь в его защите: длинный кинжал в руках соперника был оружием не менее грозным и разящим, чем акинак.

Наконец неизвестный, сознавая, что шум схватки может привлечь внимание ночной стражи, решил покончить с Абарисом одним ударом. Быстрым движением сбросив плащ, он намотал его на левую руку и, выбрав момент, сделал, как ему казалось, неотразимый выпад, целясь прямо в сердце юноши. Разгадав намерение врага, Абарис мгновением раньше поднырнул под руку и приемом, которому научил его старый, опытный воин Меченый, выбил нож у незнакомца, при этом проткнув ему акинаком предплечье. Но тот и не подумал сдаваться; словно рысь бросился на юношу, вцепился в него, и они упали на землю. Неизвестно, чем бы закончилась эта схватка, не подоспей дозорные, посланные для наблюдения за купеческим караваном. Участь незнакомца была решена: в два-три приема его спеленали, как младенца.