Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Крефтинг говорит, что такой лёд обычно встречается там, где находится детная залёжка. Это правдоподобно. Если нижняя поверхность льда краснеет от этих растений, значит, их находится в воде очень много, а они служат пищей для мелких животных, например ракообразных, которыми, в свою очередь, питаются тюлени, в особенности детёныши».
10 мая «Викинг» повстречал кита. Нансен записывает в дневнике:
«Мы видели редкого гостя в этих водах — огромного гренландского кита, который несколько раз всплывал вблизи судна, выбрасывая струю водяных брызг. В отличие от крупных сельдяных китов у них нет плавников на спине. Именуется он „полосатиком“. В прежние времена этот ценный кит в изобилии водился в арктических водах, преимущественно вдоль кромки льдов Шпицбергена. Целые флотилии крупных промысловых судов отправлялись — в особенности в XVII и XVIII веках — промышлять этих китов, главным образом для удовлетворения женского тщеславия: китовый ус шёл на женские корсеты и корсажи. Китовый жир тоже был нужен — из него вытапливали ворвань для ламп.
Гренландский кит средней величины даёт 20 тонн сала, а самые матёрые даже 30 тонн. Общий вес кита примерно 70 тонн. Своё неуклюжее тело передвигает он в воде при помощи мощного хвоста. Голова у него — почти треть всего тела.
Область распространения гигантского кита ограничена. Об этом свидетельствует такой любопытный факт: в Дэвисовом проливе был добыт необыкновенно крупный кит, в жировом слое которого обнаружили гарпун с меткой корабля „Жан“ и датой сорокалетней давности. Корабль этот затонул в Дэвисовом проливе, а кит ещё десятки лет продолжать странствовать в тех же водах».
Нансен был настоящим учёным и настоящим же охотником, который убивает не ради убийства, а ради добывания средств к существованию (именно это лежит в основе зверобойного промысла). И потому он делает следующий вывод:
«История истребления кита — позорная глава истории человечества, она лишний раз доказывает, как мы ещё далеки от того, чтобы считаться разумными, здравомыслящими существами. Мы уничтожаем одного из самых крупных великанов природы, не приносящего никому никакого вреда. Мы не можем прийти к международному соглашению для предотвращения варварского истребления полезного животного и для сохранения источника постоянной и верной выгоды. Получается такое впечатление, что люди, охваченные хищническим инстинктом, сознательно закрывают глаза на это дело».
Надо сказать, что слова Нансена при его жизни услышаны не были, как, впрочем, не услышаны они и до сих пор.
Самая свирепая охота на морских гигантов началась в первой половине XX века в водах Антарктики. Первыми в 1904 году в эти места приплыли китобойные флотилии Норвегии. Через год туда уже отправились английские суда, а затем и флотилии Европы и Америки. Однако уже в 1930-е годы мировая общественность начала осознавать последствия безжалостного истребления самых крупных млекопитающих на Земле. В 1931 году в Женеве было подписано первое международное соглашение по регулированию китобойного промысла. Следующее соглашение было подписано в 1937 году в Лондоне девятью китобойными державами. Протоколы соглашения были ратифицированы на следующий год, а затем вторично — в 1945 году. Затем в течение ряда лет было подписано ещё много важных документов.
Так, в 1966 году Международная китобойная комиссия ввела запрет на добычу голубых китов. А с 1976 года МКК запретила добычу в северной части Тихого океана финвалов и сейвалов. С октября 1979 года был полностью запрещён пелагический промысел китов в северной части Тихого океана (однако продолжалась добыча китов береговыми комбинатами Японии). И наконец, в 1982 году МКК был объявлен мораторий на коммерческий промысел китов в Мировом океане, который действует до сих пор. Россия, Дания, США получили разрешение на аборигенный промысел китов (около 130 серых и 5 гренландских китов ежегодно) для обеспечения пищевых и культурных нужд малочисленных коренных народов Крайнего Севера. Однако до сих пор в водах Арктики промышляют и пираты.
13 мая Нансена впервые взяли на охоту вместо заболевшего стрелка (в шлюпке мог находиться только один стрелок). Вот какая запись появилась в тот день в его дневнике:
«Нас спустили на воду, и мы на вёслах пошли по направлению, где были замечены тюлени. Волнение было изрядным.
Крупная зыбь швыряла льдины, и следовало смотреть в оба, чтобы они не раздавили шлюпку. Притом волны перекатывались через низкие льдины, образуя воронки водоворотов. Нелегко стрелять при такой зыби!
Мы напали на лёжку молодых крапчатых тюленей. То были главным образом годовалые звери, которые пугливее старых.
Первые звери, когда мы приблизились, успели скрыться в воде, не подпустив на выстрел. Но потом нам повезло: мы убили трёх на льду, одного на воде, затем ещё четырёх на льду. Под конец дело пошло ещё лучше, мы добыли всех зверей, каких там только встретили.
На следующей льдине два тюленя лежали рядышком и спали. С трудом выбравшись из водоворота, наша шлюпка приблизилась к ним на выстрел. Нас отделяло сравнительно небольшое расстояние, но ни один зверь не подымал головы. Я жду — ни один не шелохнётся. Я прицелился в того, что поближе, хотя он лежал так, что стрелять было неудобно.
Прогремел выстрел. Зверь лежал всё так же неподвижно, и только струйка крови, образовавшая во льду круглую красную ямку, показывала, что пуля попала в цель.
Другой тюлень при звуке выстрела приподнял голову, осмотрелся, взглянул искоса на своего навеки уснувшего товарища и снова спокойно разлёгся. Мне из-за туши убитого зверя был виден только его затылок. Делать нечего, я выстрелил, но пуля лишь слегка задела тюленя, он быстро приподнялся и заковылял к воде. Новый выстрел уложил его на самом краю льдины.
Затем мы заметили двух тюленей, с разных сторон льдины спускающихся к воронке. Я выстрелил сначала в одного. Он упал раненый. Вторая пуля снесла ему череп. Я прыгнул на льдину, чтобы найти другого тюленя. Я налетел прямо на него. Он поднялся и бросился наутёк. Я выстрелил, и голова его разлетелась на части.
Тюленей здесь было не много, скоро наша побойка кончилась, так как на судне подняли сигнальный флаг, — нам пришлось вернуться на борт. В нашей шлюпке было 13 убитых тюленей. Мы добыли больше всех и заняли первое место».
24 мая «Викинг» пристал к южному берегу Исландии. «Как безрадостна эта земля! — написал Нансен в дневнике. — Нигде не встретили мы весенней зелени. Лишь чёрные пятна лавы со всех сторон. Но всё же как хорошо вновь очутиться на твёрдой земле! И солнце кажется здесь таким тёплым, хотя оно тщетно старается пробудить жизнь на этих мёртвых полях!»
Отдых на земле был коротким — уже вечером «Викинг» отправился дальше, к Гренландии, где капитан рассчитывал добыть хохлачей.
Когда 30 мая на судне заметили большую залёжку, то Нансену доверили одно из наиболее почётных и ответственных дел в тот день: он был назначен стрелком на самую большую из 10 шлюпок. И не подвёл капитана — «команда» Фритьофа часто бывала первой в зверобойном промысле по результатам дня.
