Однажды Лиз не выдержала и заорала в ответ, удивив и себя, и Грега. Она редко повышала голос, но сейчас из нее выплескивались ярость и гнев. Она и не подозревала, что умеет так орать. Она ожидала, что Грег закричит в ответ, но, когда умолкла, он опасливо посмотрел на нее.

– Так больше нельзя, – проговорил он почти с облегчением. Или это ей показалось? – Оставайся тут, пока не переедешь. А я у приятеля поживу.

Он собрал чемодан, сел на мотоцикл и укатил, а Лиз от потрясения даже не спросила, у какого приятеля он собирается пожить.

– Вот, Рози, мы с тобой и остались вдвоем, – сказала Лиз.

Она сидела на кухне и, утратив весь свой боевой пыл, с ложки кормила дочку йогуртом.

– Мама и Уози, – радостно повторила малышка.

Говорить Рози начала рано, а болезнь ее оказалась вовсе не такой запущенной, как предполагали врачи. Симптомы заболевания выражались слабо, и Рози справлялась с большинством повседневных задач, хотя они требовали от нее немалых усилий и возилась она дольше, чем обычные дети.

Вскоре после переезда в Корнуолл Рози сделали корректирующую операцию – удлинили мышцы и связки по всей левой ноге. Сперва ей прописали расширенный курс физиотерапии, который потом сократился до одного сеанса в неделю, затем – в месяц, а позже его заменили программой упражнений, которые девочка могла выполнять дома.

Сейчас, если забыть о ежегодных медосмотрах, Рози жила почти обычной жизнью. Ей даже удалось избавиться от ненавистного ортеза и заменить его стельками. Грегу стоило просто набраться терпения и верить…

К реальности Лиз вернул пронзительный вопль маленького мальчика, которого отец пытался усадить в коляску. Лиз посмотрела на Рози – та болтала ногами и по-прежнему не сводила глаз с детей.

– Так кофе хочется! – бойко сказала Лиз, решив, что им пора. – Пошли?

Они направились в кафе, где в кои-то веки побаловали себя капучино и апельсиновым соком, после чего заглянули в пару магазинчиков, торговавших странноватыми деревянными поделками и вычурной бижутерией, и мимо пабов, дорогих ресторанов и небольшого винзавода побрели обратно к фреске.

Рози захотела было подойти к гадалке и узнать будущее, но Лиз покачала головой:

– Лучше не надо. Это все чушь.

Она вдруг поняла, что к поездке Рози, скорее всего, понадобится новая одежда, ведь из джинсов девочка уже явно выросла, хоть в талии те пока еще сходились. Несмотря на все попытки Лиз хорошенько накормить дочь, Рози оставалась очень худой, а приличная толстовка у нее имелась лишь одна. Ее одноклассницы наверняка наберут с собой кучу нарядов.

Почувствовав, что сердце тревожно скакнуло, Лиз одернула себя. Грег же оплатил половину. Времени у нее достаточно, вполне успеет скопить недостающую сумму, купить одежду и еще наскрести немножко на карманные расходы. Пусть хоть сегодняшний день ничто не омрачает.

– Хочешь, прогуляемся еще чуть-чуть? Или поедем домой – поиграем во что-нибудь или кино посмотрим?

– Домой, – твердо сказала Рози, – тебе перед работой еще отдохнуть надо.

Шагая к машине, Лиз думала, что порой они с Рози будто меняются ролями. Хорошо это или плохо, она не знала, но так уж сложилось.

Парковка возле их дома была занята, и они решили оставить машину на холме, на углу Саут-стрит, возле бутиков.

– Здравствуйте! – услышала Лиз, выходя из машины.

Она обернулась и увидела Шарлотту Пеннифезер и ее мужа Тодда, одетых в яркие дождевики и внушительные походные ботинки из кожи.

Пеннифезеры, приезжавшие на выходные, владели большим домом с видом на море и двумя коттеджами рядом, которые сдавали. Шарлотте было под пятьдесят, и Лиз удивляло, как та все успевает, мало того что работает и ведет хозяйство, так еще и четверых детей умудрилась вырастить практически в одиночку, пока Тодд сколачивал состояние в лондонском Сити. Шарлотта всегда выглядела намного старше своих лет, однако сейчас, когда дети почти выросли, казалась отдохнувшей. Супруги, взявшись за руки, теперь частенько прогуливались по деревне.

Они сообщили Лиз, что ходили гулять по берегу и сейчас мечтают принять горячий душ.

– Как же мне тут нравится! – вздохнула Шарлотта. – Будь мы сейчас в Лондоне, Тодд непременно пригласил бы на ужин своих сослуживцев, человек восемь-десять, и я весь день протопталась бы на кухне.

Они распрощались, и Лиз едва успела подумать, что перед работой у нее есть еще целых два чудесных часа, как увидела Роберта. Тот направлялся прямо к ним, держа в руках большую коричневую картонную коробку. Шагал он быстро и, похоже, с головой погрузился в собственные мысли, казалось не замечая их с Рози, однако вдруг поднял взгляд и улыбнулся. К удивлению Лиз, Роберт остановился и поставил коробку на землю.

– Это твоя дочка? – спросил он.

Глаза его забегали. Лиз заметила у него на верхней губе болячку, которой днем раньше не было.

Рядом с матерью Рози забывала о стеснительности. Она сделала шаг вперед и важно представилась:

– Мое имя Розанна Брум, но все называют меня Рози.

Роберт опешил. Он оглядел Рози с ног до головы, и Лиз поняла, что от его внимания не укрылась и больная рука, неестественно прижатая к груди. Лиз то и дело просила Рози не сгибать так руку – если держать ее согнутой, рука затечет и со временем сделается совсем неподвижной.

Первой мыслью Лиз было извиниться и побыстрее уйти.

– Какой у тебя красивый ободок! – Роберт показал на темно-розовый бархатный ободок, который Рози сегодня надела. Ободок украшал матерчатый цветок в тон.

Рози улыбнулась своей смешной щербатой улыбкой.

– Мы с мамой вообще любим всякие украшения для волос, правда же, мам? Мы их сами делаем.

Она взглянула на Лиз, и та машинально дотронулась до ярко-желтой шифоновой ленты, стягивающей волосы в хвост. Утром ей показалось, что в такой яркий солнечный день лента будет как раз кстати.

– Да, правда, – Лиз старалась не смотреть на Роберта, чтобы не смущать его.

Он громко кашлянул и переступил с ноги на ногу.

– Я тут купил на распродаже тысячу кухонных салфеток за шесть фунтов. – Он кивнул на заклеенную клейкой лентой коробку, а потом зачем-то добавил: – Они синие.

– Практично… – Лучшего ответа Лиз не придумала.

Рози поспешила ей на выручку.

– Какая большая коробка! – воскликнула она. – Можно ее красиво разрисовать и сложить туда… хм… – она задумалась, – ну, например, запонки, и галстуки, и всякие такие мелочи.

Повисла тишина, а затем Роберт вдруг рассмеялся, громко и заразительно, – никогда прежде Лиз от него такого не слышала. Строго говоря, она, кажется, вообще ни разу не слышала его смех.

– Отличная идея! – Склонив голову набок, Роберт оглядел коробку, словно скульптор, оценивающий кусок мрамора. – Шкафов у меня и правда маловато, так что лишний ящик не помешает.